Особенно,... 
116 
– Арбузы, говоришь, – вернулся в настоящее Гирс, – ну что ж, проходите.
Добрый час посланник императрицы интересовался настроением и здоровьем членов миссии, несколько раз фальшиво заверил, что императрица и понятия не имела, что послы испытывают хоть какие-нибудь бытовые неудобства, и в конце концов сказал главное:
– Ее Величество объявила перемирие и предлагает и вам последовать ее примеру.
– Что – и посыльных из Пекина выпускать будут? – мгновенно сориентировался Гирс.
Явно подготовленный к этому вопросу заранее китаец сразу же кивнул:
– Конечно, ваше превосходительство…
Гирс задумался. Связь с эскадрами была главной головной болью посольства. Ихэтуани расставили у городских ворот стражу, которая немедленно убивала всех до единого посыльных. Дошло до того, что главный финансист миссии Покотилов выделил 14 тысяч рублей серебром тому, кто сумеет отвезти письмо в эскадру и вернуться с ответом. И охотники нашлись, а вот не вернулся ни один. Теперь посыльных как бы обещали пропускать.
«Что-то здесь не так… – подумал Гирс. – Хитрит императрица, ох хитрит!»
И только на следующий день, когда тщательно проверенные врачом миссии на собаке арбузы были аккуратно разрезаны, поровну разделены между всеми защитниками миссии и стремительно съедены, Гирс узнал главную, принесенную чудом прорвавшимся японским посыльным новость и понял, отчего так покладиста императрица: союзный отряд взломал оборону у Лу-Тайского канала и теперь стремительно приближался к Пекину!
* * *
Первыми нанесли удар по Китаю забайкальские казаки, в течение суток безо всякого приказа вырезавшие все китайские пограничные посты за Аргунем. Затем 1 июля 1900 года русские войска вошли в Китай еще с двух направлений – от Хабаровска на Сунгари и от Владивостока на Муданьцзян. И в тот же день война докатилась и до Благовещенска.
Первыми начали китайцы. В 10 утра они вероломно обстреляли пароход «Михаил», тащивший за собой в Благовещенск пять барж с артиллерийским грузом. Начальник охраны груза штабс-капитан Кривцов отправился в Айгунь для переговоров, но был арестован и отправлен обратно на левый берег.
В полдень к «Михаилу» подошел пароход «Селенга», и русские пароходы с боем, но прорвались в Благовещенск. И тем же вечером из Благовещенска в сторону Айгуня был отправлен отряд, вскоре поддержанный десантом с обоих пароходов.
Памятуя о задании, поручик Семенов добрался до прибывшего с войсками военного губернатора Амурской области Грибского и был к участию в операции допущен. Но вот высадиться на правый берег ему долго не удавалось. Поначалу артиллерия обеих сторон вела долгую и малоэффективную дуэль, затем китайцы с тем же мизерным эффектом начали обстреливать Благовещенск. Дело затягивалось. И вот тогда Семенов снова отправился к Грибскому.
– Ваше превосходительство, мне нужно на тот берег.
– Зачем? – поднял брови военный губернатор.
– Боюсь, пока мы здесь на полпути в Маньчжурию торчим, китайцы могут архивы из Айгуня вывезти.
Грибский нахмурился и кивнул:
– Могут.
– Дозвольте мне с малым отрядом на тот берег тайно высадиться, – попросил Семенов. – Я в тамошних местах бывал, местность знаю, и если китайцы что повезут, по меньшей мере буду знать куда.
– Как хотите, поручик. Все полномочия у вас есть, – развел руками губернатор, – и людей я вам дам. Но учтите, если ваш отряд перестреляют, гибель подчиненных будет лишь на вашей совести.
Семенов невесело улыбнулся. Это он и сам понимал.
* * *
Лодочника Бао обстреляли, едва он вернулся с правой стороны и принялся привязывать лодку. Бао бросил веревку, метнулся в кусты шиповника, на четвереньках продрался через высохшие колючие заросли и, понимая, что на берегу его все равно поймают, тихо-тихо вошел в воду. Преодолевая озноб, нырнул, ушел поглубже и, спугнув стаю мелких рыбешек, поплыл вниз по течению.
Вчера Зиновий Феофанович предупредил его в самый последний раз. Однако из-за начавшейся артиллерийской дуэли флота с Айгунем и работа таможни и погранслужбы намертво встала, и рвущиеся домой китайцы стали давать за перевоз так много, что Бао не выдержал.
За четверо суток он заработал столько же, сколько за весь минувший год. Серебро, опий, краденное с приисков золото – соотечественники отдавали все, лишь бы оказаться там, где нет и не может быть пьяных от ханшина и вседозволенности призывников. Даже Цзинь, увидев, сколько он принес в первые же сутки перестрелок, потрясенно прикрыла рот рукой и сама вызвалась подменять его по ночам, пока их «маленький император» пятилетний Ван спит.
116 
