Особенно,... 
.
Очередная сказка о Золушке 
165 
Вода из прудов выпускалась в течение примерно полутора суток. Огромная её масса неслась по руслу Чусовой со скоростью 15–30 км/час и несла на себе караваны. От Ревды до Перми караван доходил за 4–5 дней, если не было аварий.
Под пушечную пальбу происходил отход каравана — «отвал». Барки выстраивались цепочкой, и пристань быстро исчезала за поворотом. Мелькали мимо «камни» — скалы в лесу, и «бойцы» — отвесные утёсы, в которые бил речной поток. Бурлили «переборы» — пороги, где в русле реки стояли буруны над «ташами» — подводными камнями. Светлели сквозь воду «огрудки» — отмели. Отдавал команды сплавщик со «скамейки», ритмично выкрикивали подгубщики. Поднимались и опускались огромные вёсла-потеси. Маневрируя между другими барками, «гуляя» по струе, барки отгребали от бойцов, от ташей, от огрудков. Иной раз, задев берег или отмель, барка «отуривалась» — разворачивалась задом наперёд, а потом обратно.
БОЕЦ ТЮРИК
Тюрик — это длинная скальная стена высотой около 30 м. Она то отступает от реки, то подходит вплотную. Центральная её часть и есть собственно боец. Лога заросли деревьями. В конце камня небольшая пещера Тюрикская глубиной 5 м. Тюрик — геологический памятник природы. Тюриком в старину называли специальную скамеечку перед «кроснами» — самодельным домашним ткацким станком. Но скорее всего боец получил своё название от сплавщицкого термина «отуриваться» — то есть для плывущей барки разворачиваться задом наперёд, задев за какое- либо препятствие. На повороте реки, где стоит Тюрик, и на донных камнях перед ним барки и вправду могли «отуриваться». «Неудобное» для камня название «Туряки» (или «Отуряки», «Отуряк») постепенно трансформировалось в «Отурик», а уж дальше — в понятное всем в старину «Тюрик».
* * *
Каждая остановка на ночёвку была целой битвой с рекой не на жизнь, а на смерть. Такая остановка, причаливание, называлась «хваткой». С барки забрасывали на крепкое дерево на берегу «лёгость» — тонкий трос с грузом на конце. Потом его вытравливали, постепенно замедляя ход. От трения тросов дымились и загорались «огнива»; людям, бывало, отрывало руки или, как перчатку, сдирало кожу; деревья выворачивало с корнем. Мамин-Сибиряк в очерке «В камнях» замечает: «Нужно видеть, какая сила развивается здесь от трения снасти об огниво: часто огниво загорается и снасть его перерезывает. Если канат лопнет, концами может убить несколько человек, чему и бывали примеры». Но без ночёвок плыть было нельзя: в темноте барке не увернуться от скалы, да и людям нужен отдых и горячая пища, ведь они целый день работали на холоде, на ветру, а нередко и в ледяной весенней воде. На барке же нельзя были разводить огня, даже курить нельзя. И после ночёвки с рассветом барки вновь выходили в путь.
Обгонять приходилось только тех, кто попал в беду, например врезался в скалу. Вот что со своего судна видел Мамин- Сибиряк под одним из бойцов: «Барка быстро погружалась одним концом в воду… Палуба отстала, из-под неё с грохотом и треском сыпался чугун, обезумевшие люди соскакивали с борта прямо в воду… Крики отчаянья тонувших людей перемешивались с воем реки».
Другим несчастьем была посадка на «огрудок» — на мель.
Например, при сплаве 1744 года воды в Чусовой не хватило, и барки шли полузагруженные, но горному инженеру Н. Клеопину, который плыл на караване, всё равно пришлось посылать ордера на спуск воды из прудов Ревдинского и Староуткинского заводов Акинфия Демидова. И тем не менее: «Пониже немного деревни Бабёнковой казённая коломенка остановилась у приверху острова на мели, и то от того, что с полверсты на мели ж стояла Демидова коломенка… Поручик Глазов рапортовал, что он видел в разных местах стоящих казённого каравана 5 коломенок на мелях, которым в снятии помогал…» Впрочем, обмеление грозило не только отдельным баркам с неудачливыми сплавщиками. Скажем, в 1861, 1866 и 1867 годах полностью обмелели сразу все караваны и потребовался вторичный спуск воды.
Сняться с огрудка можно было несколькими способами. Хорошо, если удавалось забросить снасть на другую барку или если на помощь приходила «косная» лодка: тогда пострадавшую барку стягивали буксиром. Но чаще бурлакам и сплавщику приходилось справляться своими силами.
Для снятия с мели барка всегда имела «неволи» — две доски, вытесанные из цельных брёвен. Они были около 10 м длиной и 8—10 см толщиной. Прицепленные за один конец к носовому пыжу, они всегда плыли вдоль бортов барки. Несколько бурлаков спрыгивали в воду и ставили неволи поперёк течения как запруды. Давление воды на барку увеличивалось, вода у запруд чуть поднималась, и барка снималась с мели. Но если неволи не помогали, то в воду лезли все. Бурлаки подсовывали под барку большие слеги («чегени» или «чегены») и, действуя ими как рычагами, чуть приподнимали барку, спихивая её на глубокое место.
165 
