15 
— «Клима». Коробочка такая квадратная, голубенькая. Вот такая вот, — Людочка показала руками размер коробки. Самойлов задумался и помрачнел.
— Не обижайся, Людочка. Ты помогла мне. Я попросил бы тебя и впредь сообщать все, достойное моего внимания. Договорились?
— Конечно, Борис Алексеевич. Я — ваши глаза и уши.
Самойлов не знал, помогут ли ему эти лишние глаза и уши.
* * *
Буравин знал, что у крепости он может встретить Полину, потому что она снова ходила на работу.
— Я почему-то чувствовала, что ты придешь, — это первое, что сказала ему Полина.
— Да вот, шел мимо, решил занести тебе кое-что. Не знаю, правда, понравится ли… — Буравин протянул ей коробочку с духами.
— Мои любимые. Откуда ты узнал?
Буравин улыбнулся и пожал плечами. Ну не рассказывать же, как было на самом деле!
— Догадался.
Полина отнеслась к духам ностальгически.
— Всю жизнь обожаю этот запах. Это были мои первые французские духи… За ними стояли такие очереди…
Она открыла флакон и подушилась.
— Ну вот… Как будто опять молодая!
— Ты и сейчас молодая, Полина, — убежденно сказал Буравин.
— Прекрати, Витя. Молодость прошла, остались только воспоминания, — сказала Полина, желая, чтобы Буравин возразил. И он возразил:
— Неправда. У нас еще все впереди!
— Тогда, двадцать… неважно, сколько лет назад, у всех было в общем-то одно и то же. И сапоги одинаковые, и духи… Смешные были времена. Хоть и бедные, а веселые.
— И настоящие, — почему-то добавил Буравин.
— А сейчас что, не настоящие?
— И сейчас, наверное, тоже. Но тогда все было как-то искреннее, честнее, что ли. Может, это сейчас так кажется? — предположил Буравин.
— Тогда мы могли любить открыто, чисто, беззаветно. Наивно, если хочешь, — продолжала вспоминать Полина. — Потому что впервые.
— У некоторых это впервые растянулось на всю жизнь… — в голосе Буравина звучало отчаяние.
— Что не помешало им жениться на других, завести с ними детей… — напомнила Полина.
— Да, но только для того, чтобы спустя столько лет понять, что это было ошибкой, — завершил ее фразу Бурав ин.
— Нельзя считать всю свою жизнь ошибкой, Витя.
— А моя и твоя жизнь еще не окончены, Поля. Все ошибки еще можно исправить, — Буравин нежно обнял Полину.
— Подожди, Витя. Это, ей-богу, ни к чему, — Полина отстранилась.
— Тебе не кажется, что мы и так ждем слишком долго? Я же вижу, что ты сама этого хочешь! — сказал Буравин.
— Даже если и так. Все равно сейчас не врем ворошить прошлое. Прости, Витя, я не готова…
— То есть ты говоришь мне «нет»? — расшифровал ее ответ Буравин.
— Я не говорю тебе «да», Витя, — туманно сказала Полина.
— А это не одно и то же?
— Думай, как хочешь.
— Ну что ж. Ты сделала свой выбор. Правильный он или нет — не мне решать, и я его принимаю.
— Как когда-то я приняла твой, — вздохнула Полина. Прошлое снова вмешивалось в их настоящее.
— Что ж, история повторяется. Надеюсь, что третий ее виток займет меньше, чем двадцать лет, — завершил беседу Буравин.
* * *
— Катенька, завтрак готов. Иди кушать, дочка, — позвала Катю Таисия.
— Спасибо, я не хочу. — Катя сидела и тупо смотрела в телевизор.
— Почему? Я поджарила твои любимые тосты.
— Ешь их сама, я же сказала, что не хочу.
— Что с тобой, Катя? Ты не заболела? — заволновалась Таисия.
— Я совершенно здорова! Оставь меня, пожалуйста, в покое, — Катя сбросила мамину руку со лба.
— Катя, в чем дело? Почему ты так разговариваешь с матерью? — возмутилась Таисия.
— Потому что ты, мамочка, это заслужила! — отрезала дочь.
— Катя, я не понимаю…
— Ах, не понимаешь… А что вот это такое? — и Катя бросила перед матерью связку ключей.
— Ключи какие-то… — растерянно сказала Таисия.
— Не притворяйся, что тебе они незнакомы. Это от квартиры, которую нам с Алешей пака подарил!
— Ну и что? Подумаешь — ключи от квартиры. В чем проблема-то?
— В том, что они оказались у Кости! Он затащил меня туда, а потом туда приперся его отец! Ему, видите ли, родственников захотелось туда поселить. Представляешь, как я выглядела?
— Боже мой… — все поняла Таисия.
— Только не делай невинного лица, меня не обманешь. Я же знаю, что это ты дала Косте ключи!
— Я? Дочка, да ты что? Зачем мне…
— Вот это я и хочу выяснить! — перебила ее Катя.
— Катя, ну что за прокурорский тон, откуда эти обвинительные интонации? Ты не имеешь права вести себя со мной таким образом.
15 
