34 
Выстрелы Поля перебили руку с плеткой офицеру в очках, распороли ему левое плечо и снесли ползатылка офицеру с пистолетом… Оба охранника были убиты Грегом наповал. Он всадил в каждого пуль по пять.
Судаков, очнувшийся от удара плетью, хрипел у стены. Кровь ручейком стекала ему на шею и грудь. Грег, едва затихли выстрелы, вновь вскочил на ноги и выбежал в соседнюю каменную комнату. Поль, подобрав один из автоматов, устремился за ним, на бегу крикнув мне, словно приказ:
– Займись Судаковым!..
«Вот спасибо, дорогой, подсказал! – возмутилась я. – Без тебя не знала бы, что и делать…»
Я подбежала сначала к привалившемуся к стене Судакову, на ходу достала из личной аптечки две дозы штатного наркотика в специальных шприц-тюбиках и слегка дрогнувшей рукой проколола в двух местах Судакову залитую кровью шею. Больше, собственно, я для него ничего сделать не могла. Наркотик разрешалось применять как обезболиватель и антидепрессант только в самых крайних, исключительных случаях. Но разве сейчас не такой именно случай?
Затем я бросилась к раненному в живот Линеву и повторила только что совершенную мной процедуру. Я не медик, понятия не имею, что нужно делать в таких случаях – при ранении в живот. Сначала я хотела его положить, но потом решила, что его лучше не трогать. Пульс с трудом, но все же прощупывался в его жилистой иссохшей руке. Пульс был еле заметный, прерывающийся, но все же был.
Иван Васильевич сидел у стены, все с тем же настороженным выражением в немигающих глазах. Мне это очень не понравилось. Я даже помахала рукой перед его лицом. Зрачки не реагировали. Я еще раз нащупала пульс. Пульс был. Я вздохнула и на всякий случай вколола ему еще и стимулятор сердечной деятельности. Решила, что это не повредит, по крайней мере…
Но было ощущение, что все мои усилия ему уже не помогут… И оказалась права… Когда я в третий раз принялась искать его пульс, мне уже не удалось его обнаружить… Я поняла, что Иван Васильевич умирает… Жить ему осталось считаные секунды…
Не знаю почему, но я почувствовала себя как-то неловко, словно присутствую при очень интимном событии в жизни человека. Я так именно и подумала – «в жизни человека»… Ведь смерть – этот последнее событие в жизни… Я осторожно поднялась и тихо отошла от умирающего, чтобы не мешать ему… В чем? Не знаю…
…Стрельба в доме, конечно, привлекла внимание талибских солдат, находившихся снаружи. Сколько их там было, я, конечно, не знала, но не сомневалась что гораздо больше, чем нас.
Честно говоря, положение, в которое мы попали, вызывало у меня сильную тревогу… Нужно было срочно искать возможность добраться до российских спасателей или хотя бы выбраться отсюда куда угодно, где можно найти какой-нибудь транспорт…
Интересно, на что рассчитывал Грег?.. Я вообще не понимала смысла его действий и была этим весьма сильно обеспокоена…
Я выбежала из комнаты, где все еще плавали постепенно опускающиеся слои дыма от стрельбы. Около каменной лестницы лежал еще один солдат в афганском халате с разрубленной головой. Наверняка это Поль пустил в ход свой тесак, который обнаружил у охранника… Ни Грега, ни Поля наверху уже не было, они уже успели спусться вниз. Я бросилась за ними, прихватив автомат убитого солдата.
Выбежав во двор, я с облегчением увидела, что во дворе, обнесенном каменной стеной, никого нет, а вход-арку занял Поль с автоматом на изготовку. Грег, очевидно, находился снаружи, на лестнице, потому что Поль с кем-то негромко разговаривал.
– Что там, Поль? – крикнула я, подбегая к нему. – Сможем мы отсюда выбраться?
– Не нужно так громко кричать, старший лейтенант, – повернулся он ко мне. – У меня и без того еще звенит в ушах от выстрелов в закрытом помещении. Хорошо еще стены там неровные, иначе мы все просто оглохли бы от внутреннего эха…
Я посмотрела на него с негодованием. Я его о деле спрашиваю, а он мне голову морочит! Это что? Его манера разговаривать с женщинами?.. Я уже открыла рот, чтобы дать выход своему раздражению, как одна пришедшая мне в голову мысль заставила меня его снова закрыть. Я вдруг поняла, что слишком бурно реагирую на слова и поступки Поля. Слишком эмоционально. И он, кажется, это уже понял… Мне это совсем не понравилось.
«Знаешь что, деточка? – строго сказала я самой себе. – Если ты сейчас же это не прекратишь, я сомневаюсь, что тебе вообще отсюда удастся когда-нибудь выбраться… Пора понять наконец, что ты работаешь, а не свои психологические проблемы решаешь… Сколько можно…»
34 
