175 
— Чего ты копаешься?!
Он вспотел, пытаясь выбраться, но ничего не получалось. Машка потянула его за руку, он рванулся и, едва не оставив на гвозде половину куртки, вывалился во двор.
— Ну, Лешенька!..
Дети едва успели юркнуть в ближайшую дверь. Во дворе появилась собака. Задумчиво постояла у забора и, зевая, ушла досыпать.
— Хорошо хоть Полкан старый и вообще…
— Кстати, Василькова, я тебе не Лешенька.
Машка поджала губы:
— Ох, ну извините, господин Иванов…
— Ладно. Ты знаешь, куда идти?
— Ну… Где-то тут книгохранилище…
Коридор был мрачный. Заперто, заперто… Лешка неодобрительно качал головой. Наконец, одна дверь поддалась. В комнате пахло чем-то сладким, вокруг лежали горы блестящих украшений, свертки странного вида, кубики, ящики…
— Кажется, это склад… Нет тут книжек.
— Ну, может, хоть одна найдется? Давай поищем?
— Давай…
Через полчаса Машка стала шмыгать носом.
— И чего я тебя послушала?
— Не дрейфь…
— Сейчас как придет кто-нибудь…
— Ты чего — боишься?
— Я не боюсь… я есть хочу… Очень. Я всегда, когда нервничаю, есть хочу.
— А чего дома не поела? Заранее? — ядовито спросил Лешка.
— Мамы с утра не было, а я готовить не умею еще… Ты только никому не говори.
— Ну ты даешь, Василькова… Все умеют готовить! Я вот умею. Мужчины вообще самые лучшие повара!
— Нет, женщины!
— Нет, мужчины!
— А ты вообще не мужчина!
— А ты готовить не умеешь!
Оба надулись. Молчание затянулось бы надолго, но вдруг Лешка пихнул подругу в бок.
— Чего толкаешься?
— Не толкаюсь, показываю. Глянь туда! Сейчас все будет. А то помрешь еще с голоду, возиться с тобой…
— И что ты собираешься делать?
— Не видишь, что ли? Вон, комбайн стоит кухонный. Я на нем все, что хочешь, могу сделать!
— Все-все?
— Все-все.
— И торт?
— И торт.
В шкафу нашлась коробка с гранулированной смесью. Голубое облако на картинке, видимо, означало «нечто воздушное». «Для девчонки сойдет», — решил Лешка. Он торопливо защелкал кнопками. Комбайн мигнул и загудел. Машка спохватилась:
— А ты инструкцию прочитал?
— А чего ее читать, — отмахнулся Лешка. — И так все ясно.
Гудение прекратилось. Лешка со сложным выражением лица разглядывал получившиеся бурые шарики.
— А говорил, умеешь… — Машка была разочарована.
— Да умею я!
— Вот сам и ешь!
С видом оскорбленного повара Лешка сунул в рот один шарик. Надкусил… и зажмурился от удовольствия.
— На, держи!
— Это что — можно есть? — недоверчиво спросила Машка.
— Еще как! Ты попробуй!
Она брезгливо, двумя пальцами, взяла бурый комочек.
— Слушай, похоже на конфеты! Вкусно-о-о!
— Я же говорил — со мной не пропадешь!
Машка с готовностью закивала, но тут послышались голоса.
— Ой! Это жрецы! — Машка заметалась по комнате, едва не свернув стопку разноцветных кульков.
— Тихо, — зашипел Лешка, одной рукой придерживая свертки, а другой хватая девчонку за руку. — Прячемся!
Под столом было тесно. Сердце колотилось уже где-то в коленках, постепенно спускаясь ниже. Жрецы беседовали, ни о чем не подозревая.
— …и амброзия готова?
— Пока в сухом виде.
— Я надеюсь, вы поставили охрану?
— Я… гхм… Разумеется…
— Смотрите. В наших руках равновесие мира. На этот раз все должно получиться…
Голоса постепенно стихли. Теперь можно было вылезать.
— Уф, пронесло…
— Леш, я боюсь. У меня аж все трясется и голова кружится. Пошли домой, а?..
Лешка промолчал, хотя у него тоже все внутри немножко дрожало, и перед глазами плыли цветные пятна, как во время гриппа. Надо было уходить. Вот только что делать с конфетами? Лешка задумчиво потер глаз.
— А давай с собой заберем?
— Ты сдурел?! Положи на место.
— Не можем же мы просто их здесь оставить? Любой дурак догадается, что тут кто-то был.
— Точно… Что же делать…
— Все, берем с собой. Ребят угостим.
— Ну, я не знаю…
— Берем, берем.
Лешка схватил первый попавшийся пакетик, сгреб сладости и запихнул в рюкзак.
175 
