33 
— Или окочурился, — мрачно выговорил Фокин, — я же его в полную силу ударил, мог и череп проломить. Ему повезло, что я его хорошо знаю и в принципе держу за неплохого парня.
Был бы чужой, не знаю.., убил бы и не успел бы об этом пожалеть.
В дверь постучали.
— Войдите, — повысил голос Свиридов.
— Анна Михайловна просит вас зайти к ней, — просунув голову в приоткрытую дверь, сообщила горничная. Та самая, что накануне пыталась успокоить едва не впавшую в истерику Аню. — И вас, Афанасий Сергеевич. Она узнала, что вы нашлись, и хочет вас видеть.
— М-м-м, — пробормотал Фокин, видевший эту почтенную даму впервые в своей короткой тридцатичетырехлетней жизни. — А откуда эта старая мымра меня знает, а, Вован?
— Да тебя все знают, Афоня, — махнул рукой Свиридов, — пол-Москвы, я так думаю. А эта мымра тебя знает по той простой причине, что точно так же работает у Коваленко, как и ты.
Пойдем.
Глава 8
Аня уже привела себя в порядок после вчерашнего банкета. Она сидела в полном одиночестве в огромной гостиной и завтракала — если так можно назвать трапезу в два часа дня. Тут же были поставлены два прибора — как можно было предположить с большой степенью вероятности, для Свиридова и Фокина.
— Рада вас видеть, — негромко сказала она, когда друзья уселись за стол, и Фокин, дружески ей улыбнувшись, начал меланхолично уничтожать содержимое своей тарелки. Свиридов покрутил в руках вилку и ложку, после чего окунул последнюю в замысловатого янтарно-желтого цвета похлебку, испускавшую, впрочем, весьма аппетитный запах, и выжидательно посмотрел на Аню.
— Как самочувствие? — весело спросил он.
Она пожала плечами и почему-то подняла одну бровь, словно не ожидала такого, в общем-то естественного после бурно проведенной ночи вопроса.
— Афанасий, а что у тебя с лицом? — наконец подала она голос.
— Это он в канаву упал, — ответил за увлеченного пожиранием комплексного завтрака-обеда друга Свиридов и положил себе на тарелку ложку какого-то экзотического салата, пестрого, как политическая карта мира.
— Я тебе сейчас дам «в канаву...» — невнятно прошамкал Афанасий.
— Афанасий, ты еще не рассказал, что произошло... — сказала Аня.
— Ничего, — ответил Афоня. — Просто после этого завтрака.., м-м-м.., обеда мы с Владимиром улетаем из Москвы.
Аня отставила от себя чашечку кофе и недоуменно посмотрела на Свиридова. Потом перевела взгляд на вновь активно заработавшего челюстями Фокина и спросила:
— Улетаете из Москвы? Куда?
— Куда быстрее всего купить билеты, — досадливо покосившись на Афанасия, отрывисто бросил Свиридов.
— Но для чего?
— Мне срочно требуется перемена климата, — ответил теперь уже Фокин, — по состоянию здоровья. А Володя как преданный друг будет сопровождать меня.
— Дело ваше, — спокойно сказала Аня. — Только для этого необходимо разорвать контракт с моим мужем. Контракт, который имеется у вас обо их...
— Я думаю, мы сможем решить этот вопрос, — еще раз выразительно покосившись на Афанасия, сказал Владимир.
Фокин внезапно перестал жевать и насторожился.
— Ты ничего не слышишь? — повернулся он к Свиридову. — Как будто кто-то приехал.., несколько машин?
— Да.
— М-м-м.., в моем положении не стыдно быть пугливым и подозрительным, — пробормотал Фокин и под пристальным взглядом Ани осторожно приблизился к огромному окну, выходящему на внутренний двор виллы. Оно выходило на южную сторону и потому в данный момент было затянуто жалюзи. Поэтому Фокин потянул жалюзи на себя и заглянул в образовавшуюся щелку.
Он постоял неподвижно секунд пять, а потом отпустил жалюзи и медленно повернулся к Владимиру.
— Это за мной, — самым что ни на есть будничным тоном объявил он, но в глазах его плеснула такая жгучая тревога и такой будоражащий немой вопрос: каким образом все раскрылось так быстро? — что это испугало Владимира и Аню куда больше самого мучительного и безысходного крика отчаяния.
— Тот человек? — быстро спросил Свиридов.
— Это за мной, — словно не слыша вопроса, повторил Афанасий.
Свиридов быстро подошел к окну и выглянул во двор.
— Чечеткин, — пробормотал он. — Вот оно что...
Он повернулся к Фокину и бросил с кривой тающей усмешкой:
— По всей видимости, ты считал его слишком хорошим парнем... Он вырубился, быть может, минуты на две, а потом очухался и преспокойно выслушал весь наш разговор. Ну а в качестве финального аккорда настолько достоверно сыграл обморок и беспамятство, что даже я поверил. Это совсем неплохо. Мы имеем дело с достойными соперниками, Афоня. Взгляни.
33 
