Особенно,... 
57 
Я кинул в прихожей сумку, стащил верхнюю одежду, поставил чайник и с наслаждением растянулся на диване в ожидании бабки с завтраком. Как хорошо в родной норе! Всего-то не был тут дней пять, а по ощущениям — год прошел. И что-то изменилось здесь… кажется, стало темнее и теснее. В квартире висел слабый, но чрезвычайно сложный запах, который каждый день не замечаешь, но чувствуешь только после долгого отсутствия. Кажется, каждая вещь в моем доме пахла по-своему, и они, сплетаясь вместе, создавали: некое информационное поле. Я прикрыл глаза и начал неспешно принюхиваться, перебирая каждый оттенок запаха и угадывая, чему он принадлежит и какую информацию несет. Это оказалось так увлекательно, что я спохватился, только когда мне в глаза ударило солнце, просочившись сквозь ветки тополя.
Свет и тепло мешали состоянию чуткой дремы, которое я в последнее время так полюбил. «Не перебраться ли на пол? — подумал я. — О, или лучше — в ванную!»
Мысль о прикосновении холодного влажного кафеля показалась мне такой заманчивой, что я немедленно сполз с дивана. Казалось — там, в сырости и темноте, под мерный звук капающей воды, свернувшись кольцом, я могу проспать хоть сутки, и только голод сможет меня разбудить…
Голод… Я подумал о пшенной каше, и меня разобрал смех. Это что — пища? И они это едят?
«Стоп! — спохватился я. — Кто — они? Ну-ка, рота — подъем!»
Поскольку я все равно уже стоял в ванной (и когда успел там оказаться?), то решил умыться, ну а потом позавтракать и заняться делами. Не успел я протянуть руку к крану, как с края раковины спрыгнул мой старый знакомый домовой и опрометью ринулся в слив. Почему-то на этот раз он даже не попытался меня тяпнуть, хотя все возможности у него были. А я так же рефлекторно, стремительно — сам от себя не ожидал — хлопнул ладонью по раковине, аж фаянс загудел.
«Не поймал, эх, — подумал я с глубокой и искренней досадой. — Промахнулся! Чуть-чуть не хватило. Это потому, что спросонья…»
Я взглянул на себя в зеркало и даже как-то огорчился, не заметив ничего нового. Трансформация левого глаза закончилась превращением брови в невысокий колючий гребень и на этом, кажется, остановилась. В утешение я полюбовался на левую кисть, украшенную короткими темными когтями и белесой чешуей, поплескал на лицо водой и достал из стаканчика зубную щетку. Выдавил на нее пасту, открыл рот… и щетка выпала у меня из рук.
У меня выросли клыки.
Пара клыков сверху.
В первый момент я замер от ужаса. Причем меня напугал даже не сам факт новой трансформации (к этому-то я уже привык и, наоборот, с любопытством ожидал новых изменений), — а вид той поистине кошмарной рожи, которая смотрела на меня из темного стекла.
Зубастая харя с горящими в темноте глазами выглядела исключительно устрашающе.
Нет — это я выглядел устрашающе!
Я закрыл рот. Клыки не мешали и не чувствовались. Такое ощущение, что они складывались к нёбу, как у ядовитых змей. Уголки губ поползли в стороны, и я ухмыльнулся во всю клыкастую пасть.
Всласть полюбовавшись своим новым обликом, я зажмурил левый глаз и включил свет в ванной. Все изменения сразу исчезли. Я видел прежнего себя — красавчика Алекса, или бледную немочь, если пользоваться определением Валенка… Но теперь мне уже казалось, что это всего лишь видимость, фантом, ложная оболочка. Просто маска для обычных людей. А настоящий я прячусь в темноте — уродливый, опасный и очень довольный собой.
Как же так? Это истинный облик, а то — ложный? Или наоборот?
Или, может, у меня два одинаково истинных обличья: в этом мире я выгляжу так, а в том — этак?
Или они оба — фальшивые?
Как отличить ложное от истинного?
Надо будет спросить Грега.
— …Скажи, Алекс, что ты чувствовал, когда отводил глаза?
— Ну… — Я поерзал на жесткой скамейке электрички. — Даже не знаю. Прикольно было. Странно. Немного страшно — вдруг сейчас все развеется, мент очнется и скажет: «Что ты меня паришь?!»
— Нет-нет, — с досадой перебил меня Грег. — Постарайся вспомнить поточнее свои ощущения. Это важно. Важнее, чем сам факт отвода глаз. Только, пожалуйста, отвечай честно.
Я задумался, пытаясь трансформировать свои ощущения в верные слова.
— В целом, конечно, было круто. Такое ощущение, что можешь все. Оно опьяняет. Это… ну…
— Это власть, — подсказал Грег. — То, с чем ты раньше, видимо, не сталкивался. Стало быть, тебе понравилось управлять чужой волей.
57 
