Особенно,... 
58 
— Ясное дело! — Я еще подумал и, чтобы быть предельно честным, сказал: — Правда, был один момент, когда мне стало противно.
— Ну-ка, ну-ка!
— Не от того, что я делал, — быстро уточнил я. — А от результата. Видишь ли, этот мент… я думал о нем лучше. Я с ним до того уже разговаривал пару раз, и он мне даже понравился, как ни странно. А тут полезло наружу такое…
— Тут есть один нюанс, — сказал Грег. — Когда ты манипулируешь людьми, ты неизбежно теряешь к ним уважение. Превращая людей в марионеток, вытаскивая из них всю грязь… даже ту, о которой они и сами не подозревали, ты станешь их презирать — всех, без исключения. Кроме тех, кто окажется сильнее тебя. Тех ты будешь ненавидеть.
Я поморщился.
— Неужели во всех людях, если копнуть…
— Ага, — сказал Грег безразлично. — И в тебе тоже. Не забывай об этом, когда ты окончательно разочаруешься в человечестве. Когда тебе покажется, что ты просто увидел мир, как он есть, в его истинном свете. Когда ты будешь считать, что избавился от иллюзий. А я так скажу — есть очень ценные вещи, которые очень легко потерять… И, потеряв их однажды, ты теряешь их навсегда.
— Не понял. Какие вещи?
— Ничего, скоро поймешь.
Выйдя из ванной, я долго стоял в коридоре, вспоминая разговор с Грегом. Его загадочные слова смущали меня.
И все-таки, что он там говорил об оружии? Которое можно отложить, если на то хватит воли?
Я вспомнил остекленевшие глаза бабки и ее счастливую улыбку и внезапно ощутил укол совести.
«Она первая начала, — напомнил я себе. — Давай, совестливый ты наш, пойди покайся, что околдовал ее. А потом пакуй вещички и выселяйся на улицу».
Я бы еще долго проторчал в прихожей, если бы меня не разбудил от спячки резкий звонок в дверь.
«Ладно уж, — подумал я. — Не надо мне ее домашних обедов! А насчет квартиры пусть все остается как есть. Потому что нечего вредничать…»
Есть, однако, хотелось все сильнее. Открывая дверь, я колебался может, просто заплатить бабке за еду, чтобы было по-честному?
Дверной проем перекрыла широкая тень. Я попятился. В прихожую, пригнувшись, вошел Валенок.
— О, какие люди, — сказал я растерянно. — Не ждал! Ну заходи.
Валенок кивнул мне и вошел в комнату, не снимая обуви, величественный и важный. Встал на пороге, медленно и внимательно огляделся, словно фотографируя мое логовище на встроенную в глаз шпионскую камеру!
— Садись, — предложил я, показывая на диван.
Но Валенок не сел.
— Грег велел разобраться с твоим змеем, — проронил он, продолжая сканировать комнату. — У Алекса, говорит, какой-то змей завелся…
Я сначала не понял. Потом вспомнил наш разговор в Зеленкино. И расхохотался.
— Нормально, да? С моим змеем! Можно подумать, я его в зоомагазине купил!
Валенок смотрел на меня без всякого выражения. Его неподвижное лицо можно было бы ошибочно назвать туповатым, если бы сквозь это безразличие не проглядывал довольно явственно затаившийся крокодил.
— Я вообще-то думал, что это не мой, а ваш змей, — уточнил я.
— Как?
— Решил, что это Грег подсылал мне ту тварь в качестве одного из испытаний. Я скажу тебе по секрету — сначала я вообще думал, что это ты и был.
Глазки Валенка блеснули.
— Если б это был я, — сказал он, — ты бы свалил из Зеленкино в первую же ночь. Рыдая как младенец.
Я гордо пожал плечами.
— Что конкретно тебе приказал Грег? В каком смысле «разобраться»?
— В прямом.
— Разобрать на части?
Валенок слегка улыбнулся и погладил рукоять своего мачете.
— Что за змей? — деловито спросил он. — Какого цвета?
— Зеленый, естественно! — съязвил я, чтоб он не слишком задавался.
— Зеленый?!
Вместо того чтобы нормально отреагировать на шутку, Валенок явственно насторожился.
— Нет, конечно! Белый.
— Белый? — Валенок наконец закончил свое сканирование местности и, видимо, удовлетворенный его результатами, грузно плюхнулся на диван. — Это оч-чень хорошо! Ладно, валяй. Рассказывай про него с самого начала. Да смотри, ничего не пропускай.
— Угу. Чаю хочешь?
— Тащи.
Я налил нам чаю, сел на край письменного стола и принялся рассказывать. Все — начиная с того, как увидел левым глазом странный мир, заканчивая последней выходкой змея в огороде, когда я пытался остановить внутренний диалог, а вместо этого устроил себе чуть ли не раздвоение личности. Валенок слушал внимательно, время от времени задавая уточняющие вопросы. Вскоре я заметил, что слушает он своеобразно — оставляя без внимания вещи важные и сосредотачиваясь на мелочах, на мой взгляд не имеющих никакого значения. Например, его нисколько не заинтересовало содержание наших со змеем философски-этических бесед, зато он подробно выспросил, как именно змей появлялся и куда уходил (то, чего я, кстати, почему-то ни разу не заметил). В целом то, что я рассказывал, Валенку явно очень нравилось. Под конец он встал и принялся расхаживать по комнате, потирая руки и одобрительно хмыкая.
58 
