132 
В глазах вспыхнул режущий свет, небо качнулось и тут же сменилось черной раскисшей землей вперемешку с подтаявшим снегом.
– От меня еще никто не уходил! – засмеялись там, наверху голосом сдавшего его охранника.
Отец Василий уперся руками в грязь и с трудом поднял голову. Тошнило.
– Лихо ты его уделал, Пугач! – восторженно сказали рядом. – А где Шурик? И успокойте вы эту лошадь!
Священник сумел сесть. Голова гудела, а перед глазами плавали разноцветные круги. Мимо протащили вырубленного в вагончике милиционера, кто-то походя двинул сидящего в прострации отца Василия по затылку, где-то рядом гулко загоготали. «Неужели все?» – подумал священник. Верить в это не хотелось.
Его подняли, поставили на ноги и довольно грубо привели в чувство.
– Сюда смотри, тварь! Документы где?!
Стоящий прямо перед ним человек в форме полез к отцу Василию за пазуху. Священник, отпихнув его руку, вырвался и, шатаясь, побежал вперед – мимо забора и каких-то цистерн. Он не хотел туда…
– Держи его, Пугач! – заорали сзади, и прямо перед лицом священника снова оказался сдавший его охранник. Он по-боксерски держал руки прямо перед собой и ждал, когда отец Василий подойдет.
Священник отчаянно не хотел драться. Мысль о том, что придется трясти головой, причиняла боль уже сама по себе.
– Иди сюда! – приглашал охранник. – Ну?!
– Дай ему, Пугач! – натравливали сбоку. – Дай!
Охранник сделал ложный выпад, но отец Василий его маневр легко раскусил и встретил прямым ударом в зубы. Охранник отлетел в сторону, но на ногах устоял. Рядом уже собирались зрители, и даже пришедший в себя молоденький милиционер, кажется, Шурик, был здесь же и тоже подзуживал.
Отец Василий огляделся. Они находились на территории базы. Округлая площадка и машины, автоцистерны и прицепы вокруг. Уйти было можно.
– Давай, Пугач, сделай его! – заорали рядом, почти над ухом.
Охранник кинулся, но священник пропустил его мимо себя и легонько добавил сзади. «Пугач» пролетел мимо и позорно ткнулся носом в мокрый асфальт. И тогда отца Василия ударили сзади, и он понял, что самое время «делать ноги»!
Он быстро огляделся и, как был, босой, без куртки кинулся в узкий проход между ровными рядами стоящих кабина к кабине «КамАЗов».
– Шурка, уйдет! – крикнули сзади, и священник прибавил ходу. – Держи его! Ну, куда ты попер?! Справа обходи!
«Видно, ориентировка уже дошла!» – автоматически подумал он, перепрыгивая через мотки проволоки и пролезая в щели между гаражами. В этом не было ничего удивительного, с момента бегства священника из Усть-Кудеяра прошло уже более полутора суток, а за границы губернии он так и не выбрался. Где-то позади снова заорали – надрывно, протяжно, но тратить время на то, чтобы оглянуться, он уже не мог.
Отец Василий перемахнул через невысокий бетонный забор и оказался на большой детской площадке со сломанными железными качелями и целым зоопарком когда-то окрашенных масляной краской, а ныне облезлых и унылых бетонных зверей. Прямо за площадкой высились однообразные ряды все тех же пятиэтажек.
Он побежал вперед и понял, что спрятаться здесь будет просто негде, огляделся и, недолго думая, скользнул в исходящий вонючим паром канализационный люк.
Здесь было душно и сыро. Чавкала под босыми ступнями горячая трясина иловых отложений, а выложенные кирпичом округлые стены при малейшем прикосновении осыпались трухлявой глиняной крошкой. Отец Василий ощупал стены чуть ниже и понял, что не ошибся – в обе стороны тянулись обрамленные бетонными коробами теплотрассы.
Лезть туда не хотелось. Он прекрасно помнил, как в точно такой же теплотрассе помер, наглотавшись метана и сероводорода, бежавший от ОМОНа неудачливый грабитель. Повторять эту печальную судьбу не хотелось. «Но есть ли у меня выбор?» – подумал священник, прислушался к раздающимся наверху крикам, встал на четвереньки, аккуратно поставил локти, а затем и колени на две параллельные трубы и пополз вперед.
Уже через десяток метров отцу Василию стало ясно, как же он переоценил свои силы. Перетерпеть вонь еще удавалось, но кислорода отчаянно не хватало, и он хватал ртом затхлый пар, как выброшенная на берег большая бородатая рыба.
Теплотрассу сляпали кое-как, и он то полз по колючей стекловате, то по голой раскаленной поверхности трубы.
– Мама родная! – шептал он. – Да когда ж это кончится?!
В двух местах он ткнулся лбом во что-то металлическое, сильно ткнулся, до звона в ушах, и когда все-таки добрался до конца длинного тоннеля, то чувствовал себя почти трупом.
132 
