– Что с бабками будем делать?! – весело крикнул из-за стола Коробейник. – Слышь, Мишаня? Может, тебе на приют надо или для монастыря.
– Отдайте кесарю кесарево, – проронил отец Василий.
– Не понял.
– Владимир Семенович, – обернулся к Копылову отец Василий. – Эти деньги принадлежат нескольким десяткам предприятий – верно?
– В принципе, да.
– Вы можете разослать их туда, куда надо разослать? Прямо сейчас.
– Конечно, – громко сглотнул Копылов. – У меня давно все подготовлено.
– Сделайте это.
– Ты чего, Мишаня?! – привстал со своего места Коробейник. – Ты хоть знаешь, сколько здесь бабок?
– Не знаю и знать не хочу, – покачал головой священник. – И тебе не советую на чужое зариться. Сам знаешь, как это называется.
Копылов долго смотрел, как мается Коробейник. Санька видел перед собой деньги нескольких группировок и практически всего Усть-Кудеяра. Имея доступ и послушного, грамотного Копылова под рукой, он мог отправить их куда угодно, хоть в Антарктиду.
– Хрен с вами! – махнул рукой Санька и тяжелым взглядом посмотрел на Копылова. – Делай все, как он сказал!
Копылов кивнул и запустил какую-то бухгалтерскую программу.
– Вы правильно все решили, молодые люди, – тихо сказал он. – Очень правильно. Я сам думал над этим несколько дней, а потом понял, что хочу жить спокойно, без опасения, что однажды не проснусь, потому что мне отомстили.
Дверь с грохотом отлетела в сторону, и на пороге вырос огромный, страшный, с синяком на всю правую половину лица… Лось. Сзади, прижав автоматы к груди, подпирали босса молодые бугаи разной степени помятости.
– Вот и все, козлы вонючие! – с чувством сказал он. – Вот я вас и застукал!
– Чего тебе надо, Лось? – даже не вставая с кресла, поинтересовался Коробейник.
– То, что мне положено, – зло усмехнулся бандит.
– Ты это уже получил, – тихо проронил Санька. – Не так ли, Владимир Семенович?
– Вы, извините, кто будете? – повернулся к Лосю Копылов. – Название фирмы, номер счета, что-нибудь…
– А ты-то сам кто? – оторопел бандит.
– Я – Бухгалтер, – криво усмехнулся Владимир Семенович и щелкнул несколькими клавишами.
– Ты?!! – В глазах Лося застыло недоумение.
– Впрочем, это уже неважно, – нажал несколько клавиш подряд Владимир Семенович. – Все счета уже оплачены. Значит, и ваш также…
– Ты – Бухгалтер?! – не мог прийти в себя от изумления Лось.
Внезапно его оттолкнули, и на пороге появился… Ковалев. Он решительным шагом подошел к компьютеру и хозяйским жестом положил руку на монитор.
– Все операции по делам Парфенова Александра Ивановича замораживаются! – веско произнес он. – До выяснения всех обстоятельств. – Ковалев со значением посмотрел в глаза Копылову и с осуждением покачал головой: – Не ожидал я, Владимир Семенович, что это вы парфеновскую кассу вели. Не ожидал.
Следом за ним в кабинет уже входили, один за другим, люди в бронежилетах.
– Поздно, Павел Александрович, – тихо сказал из своего угла отец Василий. – Все операции уже завершены. Возвращайтесь домой – спать.
И тогда Лось захохотал. За ним, шмыгнув носом, всхлипнул, словно от невыразимого облегчения, Копылов. Громко засмеялся Санька. Хрюкнул бугай в дверях, сначала нерешительно, а затем все громче подключился второй бугай.
Они смеялись, понимая, что все кончилось, и больше никого не запрут в подвал и никому не поставят на живот утюг, чтобы завладеть сказочным парфеновским богатством единолично, что теперь оно разлетелось по всей России – кредиторам, партнерам, в бюджет, и вытащить эти деньги назад и положить их в свой персональный карман не удастся никому.
Ковалев удивленно посмотрел на каждого, кто стоял в этом кабинете, и тоже глупо хихикнул. Вот он, Бухгалтер, бери его. Только предъявить ему нечего – он честно исполнил свой долг и проплатил все, что был должен Парфен. Вот он, поп – растопчи его, да только и поп ко всей этой истории уже не имеет ни малейшего отношения. И все только потому, что денег, источника всей суеты последнего месяца, просто нет. Нет – и все!
Ковалев покачал головой и махнул бойцам:
– Пошли, ребята.
Бойцы дружно вышли и так же дружно затопали ногами по лестнице. Повернулся и направился к выходу Лось, и только у дверей оглянулся, выразительно посмотрел на Саньку, потрогал посиневшую щеку, усмехнулся, махнул рукой и вышел прочь.
– Не пора ли и нам? – глянул на священника Коробейник.