94 
На самом деле этот выбор стоял перед ней с первого дня знакомства с будущим священником, а тогда еще семинаристом старших курсов Михаилом Шатуновым. Она-то знала, что, в отличие от нее и матери, отец никогда не согласится со своей зависимостью от кого бы то ни было – хоть и от господа бога. Слишком сильно в нем было мужское начало. И, наверное, будь Миша послабее, еще неизвестно, как сложились бы их отношения. Однако внутренней крепости Михаилу тоже было не занимать, так что папа после двух-трех пробных «уколов» отступил, признав безусловное право зятя определять дальнейшую Ольгину жизнь.
Им постелили в большой комнате на диване, но отец Василий, промаявшись без сна до трех утра, все-таки поднялся и, коротко переговорив с Ольгой на кухне, легко перекусил и начал собираться.
– Куда же вы, Миша? – вышла из спальни, встревоженно кутаясь в халат, Маргарита Николаевна.
– К сожалению, дела, – ответил зять.
– Посреди ночи?! – охнула теща. – Отоспитесь лучше с дороги, а с утра можно и дела свои делать. Оленька, хоть ты своему мужу скажи.
Но Ольга стояла, прислонившись щекой к дверному косяку прихожей, и молчала.
* * *
Только сев на электричку, отец Василий ощутил себя сильным, уверенным и свободным. Но рисковать впустую он не хотел, теперь он понимал, как неосторожно поступил, приехав прямо на Казанский. По-хорошему следовало сойти за одну-две станции до Москвы и добираться в столицу на попутке. Да и переодеться не мешало бы – он в своей рясе выделялся из толпы, как самолет посреди автострады. На этот раз он поступит по-другому.
Отец Василий сошел с электрички за три остановки до Ленинградского вокзала, здесь же взял такси и назвал адрес патриархии – единственного места, где ему ничего не грозило, а могли и помочь. Едва ступив на знакомую мостовую, он понял, что уже находится в безопасности, – выделить его среди снующих туда-сюда крупных бородатых мужчин в черном для любого чужака было практически непосильной задачей.
Священник долго искал нужный ему кабинет, но, когда вошел, сердце его запрыгало от радости – прямо перед ним стоял Колька, ныне отец Виталий!
– А Сенцову так и скажи, – громыхал бесподобным бархатным баритоном Колька. – В патриархии думают иначе.
– Ну, здравствуй, отец Виталий, – улыбнулся отец Василий.
– Мишаня? – остолбенел Колька. – Ты?!
* * *
Колька сразу же потащил его во двор, опасливо поглядывая по сторонам, и лишь спустя полчаса, прогулявшись под синим московским небом, немного успокоился и снова стал самим собой. Они долго делились воспоминаниями, причем верный себе Колька настолько точно пародировал участников оставшихся в их общем далеком прошлом событий, что отец Василий захлебывался хохотом и чувствовал себя так, словно скинул с плеч добрый десяток лет.
– У тебя ксерокс есть? – поинтересовался он, когда эмоции перестали хлестать через край.
– Конечно. Цветной, как полагается. Если тебе чего переснять надо, никаких проблем.
– Надо, Коля, ох как надо, – вздохнул отец Василий. – Неприятности у меня.
– Этого следовало ожидать, – с пониманием кивнул Колька. – С местной властью ссориться нельзя – сам знаешь, власть, она от бога дадена.
– Нам в наказание, – неудачно пошутил отец Василий.
– Нам в поучение, – поправил его Колька.
– И еще… – отец Василий напрягся. – Оригинал-то я заберу, а вот копию мне бы в надежном месте сохранить. У тебя можно?
Колька почти не артачился. Он всегда умел четко проводить ясную линию между тем, что хочется ему, и тем, что необходимо другим, и уже этим выгодно отличался от остальных сокурсников – в чужие дела не лез, но, если нужно, помогал. Поэтому он просто провел отца Василия в свой кабинет, и за обеденный перерыв они целиком отксерили всю ковалевскую канцелярскую книгу, с немыслимым в Усть-Кудеяре, почти типографским, качеством.
Колька вообще держался молодцом и только под конец не выдержал и спросил:
– На кого же ты приход оставил?
– На диакона, – честно ответил отец Василий.
– Стуканет, – осуждающе покачал головой Колька. – Помяни мое слово, Мишаня. Обязательно стуканет!
– Не должен, – возразил отец Василий. – Ему ведь тоже на Покров надобно к матушке в деревню съездить.
Колька зажмурился от притворного ужаса. Такого разгильдяйства он, сидя здесь, в самом сердце русской православной церкви, и представить себе не мог.
* * *
Поначалу отец Василий хотел ехать прямо в МВД. Но, посидев и послушав насквозь пропитанного информацией о столичных интригах товарища, решение переменил. Не всегда прямая дорога самая короткая, иногда лучше зайти с «черного хода». И, похоже, в его случае дело обстояло именно так.
94 
