Особенно,... 
74 
– А что вы делаете здесь, батюшка? – наклонился к нему «директор».
– Вот, прогуляться решил… на лошади… – А-а, так это ваша лошадка?… А ты, Боря, каким ветром? – глянул «директор» на костолицего.
– Я с батюшкой перетолковать решил, да вот не вышло… – с ходу соврал костолицый.
«Зачем он врет?» – хотел было возмутиться отец Василий, но понял, что сейчас гораздо важнее понять, что происходит, чем комментировать чужие слова.
– Это так, батюшка? – перевел на него внимательный взгляд «директор».
– Понятия не имею, – честно сказал отец Василий. – Я ни с кем ни о чем говорить не собирался.
– И поэтому просто вцепился мне в глотку, – вставил паршивый сектант.
– Ага, – кивнул «директору» охранник. – Так и было – еле оторвали попа, думали, он его на куски порвет…
– За что же вы так? – усмехнулся «директор».
– Это наши дела, – отказался отвечать отец Василий, хотя на самом деле ему было слишком стыдно за свою мальчишескую выходку. Хотел вот людей спасти, а получилось черт знает что!
– И ты, Боря, тоже промолчишь? – повернулся «директор» к сектанту. – Или, может, поделишься по старой дружбе?
– А что мне скрывать? Мы наследство поделить не можем. Он думает, что икона Николая Чудотворца принадлежит церкви, а я считаю, что мне, раз уж я ее нашел. Вот и пришел перетолковать…
– Она принадлежит нашему православному народу! – не выдержав такой откровенной наглости, вспылил отец Василий. – И не тебе решать…
– Я ее нашел, поп! – прервал его костолицый. – Не будь меня, она бы еще шестьдесят лет…
– Хватит! – резко остановил его «директор». – Значит, так: на первый раз я тебя, Борис, отпускаю, но в следующий… постарайся не назначать свои встречи параллельно с моими. Иначе так и знай: поступлю по всей строгости закона. Ты меня понял?.. Отпустите их, парни, – устало махнул рукой «директор».
* * *
Обе машины уже давно уехали, а отец Василий и костолицый так и сидели в снегу один напротив другого. Явная опасность, которую они только что пережили вместе, сблизила их, и оба это чувствовали. – Ты зачем врал? – не глядя костолицему в глаза, спросил отец Василий.
– Ты радуйся, что жив остался, – совершенно так же не глядя священнику в глаза, ответил костолицый.
– Каждый день за это господа благодарю, – без тени иронии сказал отец Василий, как вдруг его осенило: – Так это что – твои дружки были?
– Можно и так сказать, – усмехнулся костолицый.
– Неласково они с тобой обошлись.
– Дорожки наши разбежались… в разные стороны, – встал наконец со снега костолицый и, чтобы согреться, сделал несколько резких движений руками. – Эх! Испортил ты мне, поп, всю малину! Вот они где у меня были бы, если б не ты! – сжал он кулак.
– Ты своих друзей тоже не жалуешь, как я посмотрю, – покачал головой священник.
– А! Какие они друзья?! Кидалы они, а не друзья! – с болью произнес костолицый. – И главное, только хотел им счет выставить, а тут ты! Принесла тебя нелегкая…
– Ладно, извини, что помешал… я думал, ты стрелять будешь, – признал свой промах священник. – Как тогда, в меня…
– Когда это я в тебя стрелял? – оторопел костолицый.
– На охоте, вот когда! Думаешь, я не понял, кто БТР поджег?
– Я?! БТР?! – выпучил глаза костолицый и раскатисто захохотал. – Ну, ты даешь, поп! Ну, ты и выдал!
Священник озадаченно принялся ковырять снег тонкой березовой хворостиной. Похоже, что костолицый был абсолютно искренен в своем изумлении, но тогда возникал следующий вопрос: «Если не он, то кто? И если охотились не на священника, то на кого?»
– И в голове такой ерунды не держи, поп, – отсмеявшись, выдохнул костолицый. – Я, может, и грешник, но убивать без нужды никого не стану. Мне бы только мое вернуть, а все остальное пусть горит синим пламенем! – И без всякого перехода спросил: – Вмазать хочешь?
Предложение было совершенно внезапным, но костолицый сказал это настолько просто и безо всяких подтекстов, что священник на миг растерялся. Строить из себя бог весть кого не хотелось, а никакого зла, если честно, он давно на костолицего не держал.
– Не откажусь, – огладил наконец начавшую отрастать бороду отец Василий: до Великого поста время еще было…
– Тогда пошли…
Костолицый провел его чуть в сторону, но только когда он вытащил из сугроба и развязал армейский вещмешок, священник понял, почему при обыске у сектанта вообще ничего не нашли. Все было спрятано здесь: и широкий охотничий нож, и газовый пистолет, и спички, и тушенка, а главное, фляга со спиртом.
74 
