– Мне сказали, что их убили прямо в квартире и что человек, который сделал это, вошел туда до них, открыв дверь какими-то отмычками, – медленно произнесла Алиса. – Этот следак еще сказал, что, по всей видимости, работал классный спец… дескать, видно по почерку. Почерк! Вот он и расписался на лбах моих родителей!
Свиридов, похолодев, опрокинул в рот только что принесенную ему текилу, которую он терпеть не мог.
Таких совпадений не бывает! Просто потому, что не может быть!
Но одно из таких несуществующих совпадений сидело лишь в метре от него…
Вот эта девочка.
Да, совпадение – потому что во всей огромной Москве она наткнулась на единственного человека, который смог бы назвать ей имя убийцы.
Это он, Владимир Свиридов, уничтожил семью этой девочки с такими широко распахнутыми горькими глазами и тихим, раздавленным голосом!
Это он, и никто другой!
– Прости, – дрогнувшим голосом сказал Владимир. – Наверно, мне лучше уйти. Я не знаю… как…
Он попытался подняться, но девушка, схватив его за руку, заставила сесть на место.
– Не уходи! Я даже не знаю, кто ты такой и откуда… но не уходи… Я не могу остаться вот так… чтобы… Не надо, Володя…Они ушли из этого клуба в три часа ночи и пошли прямо к Владимиру.
На его служебную московскую квартиру, которую оплачивало ведомство, приговорившее к смерти бизнесмена Владимира Казимировича Бжезинского, отца Алисы.
Владимир никогда не забудет, как они шли по ночным улицам, не замечая луж и время от времени прыгая обеими ногами в хлещущие ручьи так, что брызги летели во все стороны…
– Я так прыгала в детстве… на Черном море… – обронила Алиса. – Только что прошел теплый дождь, и я скакала по этим лужам и до крови расшибла ногу, а папа взял меня на руки и отнес в домик…
Сложно даже предположить, что в эту секунду творилось в душе Владимира. Бесспорно, он знал, что отец Алисы был бесчестным дельцом, который раздразнил спецслужбы и потому получил вполне заслуженную пулю в лоб…
Но когда видишь влажные и совсем еще юные глаза дочери тех, кого только недавно отправил на тот свет…
А потом – потом ничего не было.
Ничего из того, что так красочно демонстрируют в дешевых душевыворачивающих триллерах.
Ничего.
Ни взрыва страсти, до предела обостряемой несчастьем и горьким привкусом непоправимой утраты на губах. Ни шекспировских монологов о ненависти и любви…
– Вот так, Алиса…
– Вот так, Влодек.
Они не говорили о себе. Пытались не думать о возникших на пепелище боли – с одной стороны – и невозможности говорить откровенно – с другой – отношениях, так смахивающих на какой-то совместный психоз.
Они просто молча сидели у окна свиридовской квартиры и пили давно остывший кофе, дотлевавший на губах бессонной горечью, от которой хотелось плакать.
Это было так завораживающе, что Свиридов невольно почувствовал: он не сможет оторваться от этой девушки. Точно так же, как не сможет к ней прикоснуться.
Только время позволит ему сделать это. И она, Алиса, она тоже чувствовала, что этот человек, которого она назвала самым красивым мужчиной в своей жизни… что он не мог встретиться ей просто так.
Их свело вместе то, что обозначают до слезливости банальным и до банальности слезливым: дескать, сама судьба протянула руки, чтобы пересечь ваши пути.
Никакой любви с первого взгляда.
Никакого успокоения.
Просто – способ увести себя от засасывающих в трясину мыслей.
А наутро, когда слепой, по-детски беспомощный серый рассвет начал неуклюже тыкаться в окна и тереться о стекла ветвями облетевших тополей, как преданный щенок трется о ногу хозяина… Владимир неловко коснулся губами щеки буквально провалившейся в сон девушки и произнес:
– Ну что ж… пусть я потом буду думать, что у меня белая горячка и что я редкий дурак… Но только мне кажется, что она будет моей женой. Ничего не могу сделать по-человечески… …Свиридов никогда не бросал слов на ветер и в тот же день, повинуясь какому-то непреодолимому императиву всего своего существа – перевернуть, изменить что-то в слепой и бездарной своей жизни! – они стали мужем и женой.
Просто взяли да пошли в ЗАГС и поставили в паспортах мертвые и ничего не значащие черные штампики.
И потом Алиса стала жить у Свиридова, не зная, кем является человек, которого она знала только сутки и которого так категорично, отшвырнув скулящие сомнения, избрала себе в мужья.