Особенно,... 
84 
— Смотри! — приказал он Паше-солдату, ударив себя в грудь кулаком.
Смотрит Павел, а перед ним стоит его мать. Такая добрая, ласковая. Она обнимает его, гладит ладонью по стриженой голове, он чуть не расплакался. И вдруг — раз! Мама превратилась в отца. Тот брови сдвинул. Глаза из-подо лба глядят на Пашу, как будто говорят: “Ты, Пашка, не балуйся, а то получишь затрещину!”. Зато его отец превратился в немца, которого Павел убил в рукопашном бою, штыком заколол. А в мертвом немце, к своему удивлению, Паша узнает живую тетку Васену, да не одну, а с козой! Дальше тетка развеялась, как дым, и превратилась в его товарища, тоже пехотинца, Никиту Лиходеева, погибшего под Ржевом. Еще Павел увидел Сталина, своих дедушку с бабушкой и напоследок — Владимира Ильича Ленина, которого он никогда до этого не видел, но сразу понял, что это он.
Паша — бух! на колени.
— Владимир Ильич! — он бормочет и руки протягивает. — Владимир Ильич!..
Но Ленин затуманился, подернулся розоватой дымкой, а когда туман рассеялся, вновь перед Пашей ясно и определенно возник Степан Степанович. Вся тьма вещей, те, кого Паша любил и ненавидел, невозвратимое и утраченное — всё было, как это ни странно, в одном лице Степана Гудкова.
— Да кто же вы?!! — вскричал тут Павел, вообще не понимая, на каком свете он находится.
— А ты-то кто? — спросил Степан, и тысячи громов разом громыхнули над Пашей-солдатом.
Тут что-то замерло внутри у Паши, как будто он только что родился и ничего не понимал. Он стоял, пошатываясь, уже совсем обалдевший, и с напряженным вниманием всматривался в себя.
Настала такая тишина, что даже яблоки за окном перестали падать с яблони. Матильда, которая хотела убрать со стола, почувствовала важность происходящего и оцепенела, подняв тарелки, чтоб как-нибудь случайно не звякнуть и не спугнуть момент.
Паша-солдат уходил все дальше и дальше в себя, домой, в свою бессмертную сущность, туда, где нет тревог, нет страха смерти, ужаса войны, страстей, желаний и немыслимых надежд на мирную послевоенную жизнь.
Он уходил, как рыба в глубину, к истоку своего бытия, к тому, что называют чудесным, неуловимым, вечно пребывающим и неизменным, он заглянул в самую суть существования — еще немного, он бы не вернулся, исчез в нирване, только бы его и видели.
Но тут Степан Степанович с силой дернул Пашу-солдата за нос. Паша вскрикнул — и именно в этот момент обрел полное, абсолютное и окончательное просветление.
— Да меня ведь нет!!! — сказал он радостно.
— Конечно! — воскликнул Степан, ликующе хлопнув себя по ляжкам. — И меня тоже нет! И ее нет!
— Ах! — облегченно вздохнула Матильда и с грохотом опустила тарелки в раковину.
— Поэтому, — сказал Степан, — спокойно, Паша, созерцай поток меняющихся форм и твердо знай: ни одна из них не реальна.
Степан обнял его, поздравил и сказал:
— Ну, а теперь ступай. Трудись усердно и неси мое Учение в Сибирь и на Дальний Восток. И повсюду распространяй Истину об иллюзорности феноменального мира.
Павел поклонился Степану Степановичу, простился с Матильдой Ивановной, взял вещмешок со скрученной шинелью и вышел на улицу.
Был вечер, и уже сгустились сумерки. Кузнечики поют. Пахнет яблоками, травой, зажглись звезды в небе. Идет Паша — и весь светится. Видит, навстречу ему тоже движется некий светящийся объект. Это Луша помыла в столовой посуду и возвращалась домой.
А дальше Степану с Матильдой приходит письмо:
“Здравствуйте, дорогие Степан Степанович и Матильда Ивановна!
Пишут вам Луша и Паша. В тот вечер мы встретились, сразу узнали друг друга, сами не помним, как очутились на станции Кратово, пригородной электричкой доехали до Москвы, а на вокзале смешались с толпой, сели на поезд в Сибирь и поехали на комсомольскую стройку в Актюбинск. Я теперь знатная плиточница, Паша — в бригаде шофером. Мы живем в общежитии, нам дали комнату. А Ваша фотография, Степан Степанович, стоит у нас на комоде. К нам с Пашей часто приходят друзья и все всегда спрашивают: “Что это за баба в платке?”. А Паша им отвечает: “Это наш с Лушей Учитель, известный просветитель и мастер дзен”. И обращает тут всех без разбору в буддийскую веру.
С приветом, Луша”.
И маленькая приписка в конце — от Паши:
“Тут очень много морошки!”.
39.
Степан прожил долго и до старости отличался завидным здоровьем, хотя выпивал. Матильда его за это ругала, а в день получки встречала у проходной и отбирала всю зарплату.
84 
