80 
– Ну…
– Что – ну? – отец Василий чувствовал себя так, словно говорит не с человеком, а со шкафом или магнитофоном. – Как я отпущу вам ваш грех без вашего раскаяния?
– Я же сказал, что раскаиваюсь, ты что, батюшка? – недоуменно развел руками прихожанин. – Что я не так сделал?
– Формально вы все правильно сделали, – поморщился священник. – Но разве вы сами не чувствуете, что не смогли по-настоящему покаяться перед Господом? Что в сердце своем вы так и остались нераскаявшимся грешником?
– А чо еще надо? Ты скажи, я сделаю, – мужчина даже не понимал, чего от него, собственно, хотят.
– Вы должны хотя бы усвоить основные понятия…
– Понятия? – переспросил мужчина. – Не знал, что вы тоже по понятиям живете.
Отец Василий схватился за голову.
Он промучился с прихожанином еще минут сорок. Но все было бесполезно, ему так и не удалось втолковать человеку, чего от него хочет Бог. И чем дольше длился разговор, тем сильнее становилось ясно, что этот человек просто не знает, что такое любовь, что такое вера и что такое покаяние.
Отец Василий не любил, когда приходилось так поступать, но выбора у священника не было, и он так и отправил прихожанина с неотпущенными грехами.
– Но исповедь моя, как – считается? – озадачился мужчина.
– Разумеется, – расстроенно подтвердил священник.
– Ну тогда я пошел?
– Идите.
Едва храм опустел, отец Василий на подгибающихся ногах подошел к иконе Николая Чудотворца и пал на колени. Давно уже он так горячо не молился.
То, что происходило в Усть-Кудеяре, пока он уговаривал себя делать свое маленькое дело и не вмешиваться ни во что другое, было чудовищно! И самое жуткое, что он ничего не мог поделать. Тайна исповеди оставалась тайной при любом стечении обстоятельств.
«Господи! Да какая же это исповедь?! – чуть не плакал священник. – Он ведь даже и не думал покаяться!» И все-таки ничего поделать было нельзя, и страшное, богопротивное дело легло на его сердце тяжелым, неснимаемым камнем.
Лишь после молитвы отец Василий немного успокоился – дал Господь разума. Он вышел из храма и неторопливо, прогулочным шагом, побрел домой.
Постепенно по мере сопоставления фактов ему стало предельно ясно, что исповедь действительно была фальшивой. Разумеется, это ничего не меняло – он по-прежнему обязан был сохранить все, что услышал, в абсолютной тайне. Но пища для размышлений вместе с этим выводом появилась.
«Зачем пришел ко мне на исповедь этот странный человек? – спрашивал он себя и сам же отвечал: – Чтобы я знал о пришедшей в Усть-Кудеяр партии героина. А вовсе не для того, чтобы обрести покой и веру под сенью православной церкви».
«А зачем ему было нужно, чтобы я знал об этих наркотиках? – задал он следующий вопрос и тут же получил ответ: – Затем, чтобы я принял какие-то меры».
«Но почему именно я?! – не согласился с таким раскладом судьбы священник и вдруг понял: – Потому что они все считают меня невесть кем. Впрочем, почему невесть кем? Хватит себя обманывать, стукачом меня считают, агентом. Что Козелков, что Парфен, а может быть, даже и начальник милиции Ковалев вместе с начальником отдела Хохловым. Они не знают, на кого именно я работаю, но все думают обо мне одно и то же!»
Отец Василий подошел к своему дому, остановился. Он понял, что ужасно не хочет, чтобы Олюшка видела его в таком «разобранном» состоянии.
«Прогуляюсь-ка я сегодня чуть дальше!» – решил он и прошел мимо.
Было совершенно очевидно, что сегодняшний прихожанин пришел на эту фальшивую исповедь по чьему-то указанию и это указание явно исходило не от Парфена. Для главного усть-кудеярского бандита утечка подобной «служебной» информации смерти подобна. Тогда от кого? От начальника милиции? Вряд ли, он и сам под Парфеном ходит. ФСБ? Зачем? Они и сами с усами. Собственно, из всплывших в последнее время в поле его зрения фигур только одна годилась в кандидаты – сам Вадим Николаевич Козелков.
Правда, оставалось неясным, зачем ему это. Можно было предположить, что интересы министра и Парфена в Поволжье как-то разошлись, и именно поэтому Парфен попытался убить Козелкова, а Козелков решил нанести удар по теневому бизнесу бандита. Но откуда у министра информация, которая и для эфэсбэшника не всегда бывает доступна? Откуда у простого россиийского министра информация об афганском героине? И почему он не передаст эту информацию по своим каналам в ФСБ, хоть тому же Сергею Сергеевичу?
80 
