38 
В этот же момент один из каменщиков прибежал с медицинской аптечкой. Хоть это есть, обрадовался отец Василий, не совсем у них тут бардак. Поблагодарив кивком каменщика, раскрыл аптечку. Бинты были в большом количестве. Значит, удастся обойтись без подручных средств.
– Афанасий Петрович, – повернувшись назад и найдя взглядом участкового, – позвал отец Василий, – подгоняй машину. В больницу его надо.
Быстро наложив шину на сломанное предплечье, он с помощью окружающих приподнял пострадавшего и туго перемотал бинтом его грудную клетку, чтобы зафиксировать сломанные ребра. Помощь участкового не понадобилась. К храму подъехала машина прораба. Узнав о случившемся, он буквально схватился за голову. Судя по всему, от этого происшествия у него будут неприятности. Если рабочий был официально не оформлен и если он с ним не договорится в машине по дороге в больницу.
В этот день поругаться с прорабом не удалось. Собственно говоря, ругаться нужно было не с ним, а с начальством рангом выше. Отец Василий решил оставить вопрос до утра, а утром позвонить в подрядную организацию и поставить вопрос ребром о положении на объекте.
На село опустилась вечерняя предсумеречная тишина. Было хорошо и покойно. С окраины в село втягивалось коровье стадо, где-то заиграла гармонь. Несколько девушек с косынками на плечах прошли по улице, держась под ручку.
Отец Василий подошел к дому участкового. Неухоженный двор, заросший сорной травой, сегодня выглядел не таким захламленным, как вчера. Видать, от плохого настроения Рогов навел относительный порядок. Эта черта понравилась отцу Василию – лечить плохое настроение делом, а не жалобами и стенаниями. Тем более не глушить водкой. Сам участковый в майке, босиком и старом, застиранном милицейском галифе встретил священника у порога с ведром и тряпкой.
– А, здорово, отец Василий, – усмехнулся участковый. – Я уж думал, не придешь. А я вот хандру работой лечу.
– Вижу, – кивнул отец Василий. – Может, помочь?
– Как говорит мой сын – «хорош прикалываться»! Давай заходи, я уже закончил.
Отец Василий вошел в хату, тщательно вытерев ноги о мокрую тряпку у порога. Машинально вскинул руку ко лбу и повернулся в сторону «красного» угла, где обычно верующие вешают иконы. К его удивлению, там действительно имелась икона, точнее – триптих. Не новый, оставшийся от своих стариков. Стоял он на полочке под потолком без рушничка, как обычно ставят старушки, и без лампадки, но стоял. Это уже было интересно. Отец Василий перекрестился, мысленно попросив Господа благословить этот дом и живущих в нем.
Участковый вернулся без ведра, прошел к умывальнику и спросил оттуда:
– Что, икону увидел? Думаешь, ради тебя повесил?
– И в мыслях не было.
– Да ладно тебе, – скептически усмехнулся Рогов и кивнул на стол, где красовался старенький, но до блеска начищенный электрический самовар, которого тоже раньше не было. – Проходи, чайку сварганим на сон грядущий.
Отец Василий улыбнулся и прошел к столу. Участковый быстро накрыл стол, выставив варенье, белый магазинный хлеб, тарелку с нарезанной колбасой и сыром. Наконец уселся сам и потрогал бок самовара.
– А ты сам-то к вере давно пришел? – неожиданно спросил Рогов. – Или от рождения, в семье религиозной вырос?
– Да нет. Тридцати мне тогда не было, – ответил отец Василий, задумчиво глядясь в начищенный бок самовара, за которым уже начинало шуметь.
– Книжек начитался или хлебнул по самые ноздри?
– Хлебнул, – коротко ответил священник.
– Я ведь сразу понял, что ты священник не совсем обычный, – после короткой паузы сказал участковый. – Навыки у тебя чувствуются профессиональные.
– Икону-то где раздобыл? – спросил отец Василий, чтобы сменить тему разговора.
– Материна еще. Разбирал старые вещи сегодня, вот и захотелось повесить. Понимаешь, как-то остро почувствовал сегодня свое одиночество. Особенно после приезда начальства, как он меня полоскать начал. А тут сразу ощущение появилось, что не один в хате, да и вообще не один. Так что можешь начинать агитировать, – горько усмехнулся участковый, – считай, созрел Рогов для обращения в веру.
– А на фига ты мне сдался, агитировать тебя! – умышленно грубовато ответил священник. Внутри у отца Василия стало весело. Он понял, что больше пользы будет сейчас Рогову не от душеспасительных бесед. Если действительно созрел мужик, то сам найдет дорогу к вере, вопросы задавать будет, рассуждать. Не то сейчас состояние было у Афанасия Петровича, чтобы цитировать ему священное писание. Ему сейчас нужно было нормальное мужское общение, причем трезвое, без пьяных соплей.
38 
