35 
Символ означал: «Светить во всех направлениях».
Далее шел собственно текст гексаграммы: «Изящество. Успех в мелочах. Благоприятное время для каких-нибудь действий».
Подвижным или изменяемым была шестая черта, ее называют в «И-Цзыне» яо. К ней был дан отдельный комментарий: «Ищущий истину может легко потеряться, столкнувшись со слишком большим выбором».
Отдельные комментарии «И-Цзына» не нуждались в толковании, они прямо, как, например, последний, говорили, на что в данный момент нужно обратить особое внимание. Действительно, выбор у Китайца был. Нужно было выяснить, где были в момент убийства брат и приятель Веры, что в это время делал Гриша, заглянуть в Катину квартиру, пообщаться с Сашей. Были и другие мелочи, которые он пока не учитывал.
Просмотрев все комментарии, Танин решил, что действует правильно и его растерянность вызвана лишь обилием возможностей. В то же время «И-Цзын» говорил, что для действий время благоприятное, значит, передышку себе давать еще рано. Необходимо шаг за шагом отработать все направления и уж потом думать о дальнейших мерах. Возможно, к тому времени все уже выяснится.
С другой стороны, предсказывался успех в мелочах, а не в главном, а из этого можно было сделать вывод, что он только в самом начале пути.
Он сложил монеты в футляр, завернул его в шелк и положил на полку. До встречи с Сашей времени еще оставалось прилично, и он отправился к Нине Акопян, подружке Вериного брата.
– Ты куда? – Лиза подняла голову от компьютера.
– По делам, – улыбнулся Китаец. – Буду завтра утром. Можешь сегодня уйти домой пораньше.
– Спасибо, – кивнула Лиза и снова уткнулась в монитор. – Кстати, – окликнула она его, когда он уже открывал входную дверь, – скоро десятое число.
До десятого полагалось сделать все платежи, и Китаец хорошо знал это. Лиза же примерно за неделю до наступления срока начинала капать ему на мозги.
– Кажется, у нас что-то есть на счету, – пожал плечами Танин.
– Больше ста тысяч, – подтвердила Лиза.
– Ого! – воскликнул он, словно только что узнал об этом. – Ну так готовь платежки, я подпишу.
– Я уже все приготовила. – Она полезла в ящик стола за документами.
– Завтра, завтра, – махнул он рукой и вышел во двор.
ГЛАВА 8
На улице было относительно тепло, но сыро. Поежившись, Китаец запахнул куртку. Снег сошел. Под ногами можно было созерцать на выбор высохшие кочки, невысохшую грязь и сухой пыльный асфальт. Кое-где на газонах и в старых дворах, вроде того, где находилась контора Китайца, проглянула прошлогодняя трава, говорящая, что настоящая весна не за горами, но в основном земля, асфальт, деревья и дома были словно выкрашены серой краской разных тонов. Небо тоже выглядело сплошной серой тряпкой.
Танин удобно устроился на сиденье «Массо», закурил и тронулся с места. До улицы Мичурина было не больше шести-семи кварталов по прямой, затем требовалось повернуть налево, но по самой улице можно было двигаться только в одну сторону. Для того чтобы добраться до дома номер двадцать два, пришлось сделать небольшой крюк. Танин остановил джип возле одноэтажного кирпичного строения, вышел из машины и направился к дому. Вход был со двора. Чем-то этот двор напомнил Китайцу тот, откуда он только что выехал.
Он нажал на кнопку звонка, закрепленного на косяке деревянной двери, выкрашенной темно-синей масляной краской. Вскоре послышались шаркающие шаги, и на пороге возникла высокая дама в пестром шелковом халате, с полосатым полотенцем на голове и сигаретой в зубах. Ей можно было дать около сорока, но мощные жировые складки на шее заметно старили ее.
– Вам кого? – не вынимая сигареты изо рта, спросила она.
Ее подозрительный взгляд пронзил Китайца насквозь. У него даже защекотало в желудке. «Тебе бы на оперативную работу в органы», – усмехнулся он про себя.
– Мне Нину Акопян, – выдавив слабую улыбку, произнес Танин.
– Акопян – три звонка, – тетка помедлила секунду и попыталась захлопнуть дверь.
– Может, я пройду, раз уж вы открыли? – Китаец не без труда придержал дверь рукой.
– Я вас не знаю, – фыркнула тетка, – шляются здесь всякие. Может, Нинки и дома-то нет…
– Давайте посмотрим вместе, – предложил Китаец, протискиваясь между косяком и тучными телесами.
Его обдало жареным луком и чесноком, за что он тут же окрестил тетю чандалой. Этим презрительным именем в Индии называли когда-то касту отверженных, неприкасаемых, единственной пищей которых были лук и чеснок.
35 
