85 
Но как же так вышло? Почему у них с Ти Джей разладились отношения? Конечно же, все это из-за Зандри Конауэй — невинный флирт с ней перерос в нечто большее. Что ж, Зандри одевается лучше и никогда не придирается…
Да, это правда, Ти Джей никогда не наряжалась дома. Но ведь и он не носил фрак — дом для того и создан, чтобы чувствовать себя свободно. И что из того, если она ворчала, когда он не выносил мусор? Он же ругался, если видел, что ее косметика раскидана по туалетному столику. Живущие под одной крышей неизбежно действуют друг другу на нервы. Это одна из сторон брака.
Он любил Ти Джей с четырнадцати лет. Как он мог об этом забыть? Неужели понадобилось ждать, когда на него обрушится весь этот ужас, чтобы понять: лишившись жены, он уничтожит себя самого?
Галан не знал, как наладить отношения с женой. Да и согласится ли на это Ти Джей? Очень уж она отдалилась от него. Наверное, решила, что муж ей изменяет, хотя он никогда не позволял себе ничего подобного. Да, они с Зандри целовались, но не более того.
Галан постарался представить, что бы почувствовал он, если бы узнал, что какой-то мужчина поцеловал его жену. У него засосало под ложечкой. Видимо, поцелуи — не такое уж безобидное дело.
Он готов был ползать на брюхе — только бы она улыбалась, как раньше.
Сестра Джейн жила в большом двухэтажном доме. Ворота всех боксов гаража стояли нараспашку, но красный пикапчик Сэма Донована был припаркован напротив, Галан остановился рядом. Поднявшись по дорожке, подошел к парадной двери и позвонил.
Открыл Сэм Донован. Галан заметил, что он все еще при оружии. Был бы у него пистолет, он бы тоже вооружился. И не важно, есть у него разрешение или нет.
— Как они? — спросил Галан, переступая порог.
— Вымотались. Все еще в шоке. Шелли сказала, что они целый день то просыпаются, то засыпают. Наверное, ночью не сомкнули глаз.
Галан покачал головой:
— Должно быть, говорили о Марси и Лане…
— Разумеется, — кивнул Сэм. — Ведь они потеряли лучших подруг. Потребуется время, чтобы они пришли в себя. — Сэм каждый день видел человеческое горе, и он знал: Джейн не сдастся, она оправится, но это произойдет не сразу — пройдут недели, возможно, месяцы, прежде чем из ее глаз исчезнет боль утраты.
В некоторых частях дома продолжалась обычная жизнь: муж Шелли Эл смотрел телевизор, дочь Стефани болтала наверху по телефону, а одиннадцатилетний Николас засел за компьютерные игры. Женщины же сидели за кухонным столом. Джейн и Ти Джей побледнели, но их глаза уже были сухими.
— Ты что здесь делаешь? — Ти Джей взглянула на мужа не очень-то приветливо.
— Хотел быть рядом с тобой. Ты наверняка устала. Так что нечего ждать до полуночи. Да и хозяева, я дума…
— Об этом не беспокойтесь, — перебила Шелли. — Мы всегда сидим допоздна, так что они нам не помешают.
— Как там с репортерами? — спросила Ти Джей. — Боюсь, от них покоя не будет. Наверное, по-прежнему дежурят у нашего дома.
— Журналисты не будут торчать там вечно, — сказал Сэм. — Да, они хотят взять интервью, это верно. Но вас сегодня не было, а завтра они скорее всего начнут вам звонить, однако уже не заявятся.
— Тогда я поеду домой. — Ти Джей поднялась и обняла Шелли. — Тысяча благодарностей. Ты моя спасительница!
— Не стоит. Приезжай завтра, если не поедешь на работу. Все что угодно — только не оставайся дома одна.
— Ловлю на слове. Но скорее всего все-таки поеду на работу. Рутина лечит лучше всего.
— Мы тоже уезжаем, — сказала Джейн. — Я чувствую, Сэм ужасно устал.
— А ты как решила — будешь дома или нет? — спросила Ти Джей.
— Пока не знаю. Я тебе позвоню.
— Трилби! — позвала Ти Джей, и пес тотчас же подбежал к хозяйке. — Трилби, домой.
Пес залился лаем, и Галан, наклонившись, погладил собаку и спросил:
— А где же твой поводок? Ну-ка, ищи!
Пес бросился выполнять приказание. Обычно его проделки смешили Ти Джей, но сегодня она даже не улыбнулась. Возвращаясь домой, Ти Джей молча смотрела в окно. Наконец сказала:
— Тебе не надо завтра отпрашиваться. Я в порядке.
— Я хочу быть с тобой. — Галан тяжело вздохнул. Он собирался начать этот разговор дома, где мог обнять жену. Но может быть, так даже лучше. По крайней мере она никуда не уйдет. — Прости, Ти Джей.
— За что? — Она не повернулась в его сторону.
— За то, что был идиотом. Да, идиотом. Я тебя люблю больше всего на свете, и мне невыносима мысль, что я могу тебя потерять.
85 
