192 
Но не сойти на берег, просидеть всю неделю – или сколько там времени будут чинить моторы и проверять здоровье боцмана – на корабле… Никому не нужной тенью маяться… Ну уж нет. Магдала стиснула челюсти, выпятила подбородок и наморщила нос. Капитан снова выдал ей, как он выразился, «денежное содержание», и Магдала точно знала, на что его истратит, как только все дела будут закончены, – купит себе синие штаны-джинсы. А может быть, и куртку. Если денег хватит. А то и мягкие спортивные башмаки.
И в таком решительном настроении она выбралась на палубу. Роза уже стояла у перил. Магдале приближающийся порт показался знакомым, и она вовремя прикусила язык, потому что как раз эти здания на длинном пирсе и эти невысокие, затянутые туманом холмы она видела однажды летом, с левого борта «Морской птицы».
Рослар-Харбор.
Санитарная машина с синим цветком уже ждала на причале. Роза, стоявшая до этого истуканом, повернула к Магдале бледное, как печеное яблоко, лицо и сказала, задрав белесые брови:
– Вовремя, надо же. Куда подевалось наше национальное раздолбайство?
И сошла с трапа, держа наготове синее международное удостоверение личности. На ходу пристально поглядывала по сторонам, как будто где-то надеялась увидеть это самое национальное раздолбайство во плоти.
Следом за Розой Данила и второй матрос Петро снесли в специальном кресле укутанного в три одеяла, одетого по всей форме боцмана Микаллефа и закатили его в машину. Суперкарго провел к капитану каких-то официальных лиц (одно лицо, как заметила Магдала, было не больно-то хорошо выбрито). Подошел Атилла, доктор вручил ему папку с выписками, помахал на прощание смуглой рукой, и существенная часть экипажа «Морской птицы» отправилась в окружной госпиталь.
Там все тоже прошло довольно гладко. Во всяком случае, боцмана ловко и без задержки выгрузили и увезли в приемный покой, а Роза и Атилла пошли куда-то общаться с начальством. Магдала сделала свое дело: проследила, чтобы синьора Микаллефа устроили хорошо (на все вопросы, кто она такая больному, отвечала строго: «Землячка», – это производило впечатление), и положила ему на постель апельсин – от Перейры. Потом спустилась в главный холл и там по уговору дожидалась своих, стараясь не смотреть на отражение в зеркале: очень уж оно походило на огородное пугало.
Хотя, по правде сказать, входившие и выходившие люди тоже не блистали нарядами. На многих были нелепые пластиковые дождевики поверх самых обыкновенных пальто или курток, пару раз попадались сломанные зонтики. Маленькие ирландцы в соплях и бронхитах хныкали и ревели. Потом эта волна как-то схлынула, окошко регистратуры закрылось, и медсестра там, в глубине, вдруг запела. Голос у нее оказался сильный, мелодия широкая и незнакомая, а слов было совершенно не разобрать. Но даже и так у Магдалы по спине поползли мурашки. Она сидела как мышка, с подоконника капала дождевая вода, а невидимая женщина за матовым стеклом пела и пела, и раскачивала невидимую ладью, и подымала невидимый, но несомненно белый парус, и уплывала прочь от изумрудных холмов, в далекую страну…
– Что?
– Пойдем, дитя мое, – устало сказала миссис О’Ши. Черный огромный зонт в ее руках раскрылся с треском. – Ты спала?
– Медсестра тут пела, – как бы извиняясь, сказала Магдала. – Я заслушалась.
– Уж это да, – брюзгливо заметила Роза, открывая дверь и пропуская Магдалу вперед. – Уж вот что-что, а петь они умеют…
– Они? Будто и не родные вам, – не утерпела Магдала.
Она думала, что Роза остановится, испепелит ее взором и отбреет острым языком, но не та теперь была миссис О’Ши, совсем не та. Она продолжала медленно шагать по дорожке, неся в одной руке зонт, а другую засунув глубоко в карман балахона. Магдала запрыгала через лужи следом.
– Какие уж родные… Никого тут моих родных давно нет. Кто уехал – отсюда валом ведь уезжали, кто так – умер, больше не живет. – Помолчала и добавила прежним старушечьим тоном: – Только и умеют… что петь да от судьбы бегать.
Они не спеша дошли до калитки. Магдала клацала зубами и шмыгала носом.
– Вот что, девушка, – сказала Роза. – Пойдем-ка, я тебя отведу в нужное место. И там ты купишь себе, ради бога и всех святых, нормальные штаны.
* * *
Место для покупки нормальных штанов оказалось совсем не то, куда бы Магдала зашла, будь на то ее воля. Ворча насчет «проклятой страны», «чертовых луж» и «самой идиотской погоды в мире», миссис О’Ши усадила Магдалу в городской автобус, и они поехали обратно в сторону порта, вышли в какой-то полупромышленной зоне, свернули в переулочки.
192 
