– Такое забудешь… – проворчал весчанин. – Чего ему, горожан мало?
– Выходит, мало, – развел руками гость. – В Макополе из четырех сторожевых башен одна до сих пор в руинах лежит.
– Ну и что? Полежала б еще чуток.
– А вдруг война? – припугнул сидящий рядом тсец.
– А чего, все-таки будет?! – насторожился голова.
Другой ратник ткнул болтливого собрата локтем и веско сказал:
– Еж лисицу раз в месяц видит, а колючки каждый день носит. Вот и нам всегда готовыми быть надобно.
– А телега зачем?
– В обоз, камни и бревна возить. Можно старую, неказистую, лишь бы крепкая была.
Голова нахмурился. Не было печали! Летом в веске работы с зари до зари, а тут тсарь со своими стройками. Хорошо хоть отсеяться дал. Но если задержит мужиков до зимы, кто урожай собирать будет? Дрова запасать? В большинстве дворов только один кормилец, а где два-три, там и нахлебников о-го-го: дети мелкие, старики. Поможем, конечно, всем миром, но тяжковато придется…
– Жребий киньте, – посоветовал гонец. – Так оно честнее всего выйдет.
– Да уж разберемся, – в сердцах огрызнулся весчанин, хоть сердиться на тсарского посланника и не полагалось. Знали бы – точно на жальнике отсиделись бы! Даже переночевали.
Голова встал, по обычаю грохнул об землю кружку. Та, зараза, не разбилась, а подскочила и закатилась под стол. Дурной знак…
– Хольга прислала – Хольга призвала, – громко объявил он. – Пусть тебе, бабушка Шула, в небесном Доме будет лучше, чем в земном, а мы уж тебя не забудем и попозже непременно в гости зайдем.
Вслед за ним стали подниматься остальные весчане.
Голова выждал, пока не разлетится вдребезги последняя кружка, и сумрачно продолжил:
– А покуда пошли к молельне, совещаться будем…
* * *
Первым его заметил Жар. А может, и Альк – но оставил это неприятное открытие вору. Случайно обернувшись, тот аж подскочил в седле:
– За нами путник едет!
Саврянин лишь глаза сузил, даже не удосужившись посмотреть назад. Рыска же чуть с коровы не свалилась, выворачивая шею. Конечно, путником на дороге никого не удивить, но когда совесть нечиста…
Время шло, человек на нетопыре не приближался и не удалялся. Когда дорога шла в гору, его удавалось рассмотреть получше: едет – не торопится, развалился в седле и вроде как даже подремывает. За холмом или леском всадник скрывался из виду, но потом непременно появлялся снова.
– Может, ему просто в ту же сторону? – с надеждой предположила девушка.
Жар вместо ответа подхлестнул корову. Щепок десять они мчались галопом, затем вернулись к шагу и с пол-лучины путника не видели.
Потом он появился снова, на том же расстоянии.
Больше обсуждать его не пытались. Только постоянно косились назад и друг на друга.
– Нет, это уже переходит всякие границы! – внезапно разъярился Альк, так натягивая поводья, что бедная корова чуть пополам не сложилась. – Еще издеваться он надо мной будет, старый ублюдок!
– Ты его знаешь? – уточнил Жар.
– Ха! – Саврянин резко дернул за повод, разворачивая Смерть. – Очень удивлюсь, если это окажется кто-то другой.
– А чего ему от нас надо?!
– Вот сейчас и спросим!
Когда коровы проскакали полпути (Жар с Рыской благоразумно держались позади Алька), преследователь остановился и, выпрямившись, стал спокойно их поджидать. Он оказался ринтарцем, мужчиной лет сорока пяти – пятидесяти, с почти полностью поседевшей головой и аккуратной, на удивление черной бородкой. Одежда, как сразу оценил вор, была пошита на заказ и стоила не меньше десяти сребров, хотя выглядела неброско и практично. О цене висящего при поясе меча оставалось только гадать, но одна рукоять тянула на пару златов. Нетопырь был старенький, тоже с проседью по хребту и многочисленными проплешинами – но не от возраста, а из-за шрамов. Похоже, животина прошла со своим хозяином огонь, воду и крысиные норы.
– Ну здравствуй, что ли, – усмехнулся путник, глядя на Алька.
Саврянин, не отвечая, молча объехал его по кругу, недвусмысленно выражая свое отношение и одновременно изучая противника.
– Неужто не рад меня видеть?
– Нет, – наконец соизволил разлепить губы белокосый, и слово вышло как плевок.
– А я вот, напротив, – очень рад. – Судя по тону, путник не кривил душой и не иронизировал. Да и смотрел дружелюбно, тоже оценивая Алька, но скорее с отцовской гордостью.
– Еще скажи, что община послала тебя передать мне свои извинения и позвать обратно в Пристань, – презрительно бросил саврянин.