Возможно, любительницам лёгкого, одноразового чтива и не понравится, потому... 
54 
– Так умеет или нет? – подозрительно уточнил вожак.
– Умеет-умеет, просто стесняется!
– Не стесняюсь. – Саврянин набычился еще сильнее.
Жар его понимал: как же, отпрыск благородных кровей, мастер клинка и косы, без пяти щепок путник, а его соглашаются взять только потешником-струнощипом, в довесок к девчонке, и еще клянчить приходится!
– А этот, поди, песни поет? – ухмыльнулся лесоруб, переведя взгляд на вора.
– Добрые люди, – проникновенно сказал тот, прижимая руки к груди, – вы нас только подвезите, я вам еще и станцую! Позарез в Рогатку надо!
– Ладно, уговорили, – рассмеялся вожак. – Садитесь. Только если дорога в гору пойдет и волы встанут, слезете и толкать будете! И еды у нас в обрез. Девку еще покормим, а вы сами себе харч ищите.
Рыска, просияв, ухватилась за борт, и ее с хохотом подсадили в четыре руки. Жар вскочил сам, в ту же телегу, Альк в следующую. Уселся сзади, с самого краешку, но лесорубы все равно сдвинулись вперед, стремясь оставить между собой и саврянином как можно больше места. Впрочем, Альку это было только на руку.
* * *
На ярмарку голова не попал и следующим утром. Стражники, отсмеявшись над подвязанной поясами осью, проводили недотеп до места сбора – большого пустого амбара, обнесенного высоким забором. В обычное время там хранили строевой лес, пол был густо усыпан сухой корой и щепками. Встретивший весчан молодец в тсецкой шапке веселиться не стал, а страшно наорал на голову: мол, издеваться над батюшкой-тсарем удумали, да за такое вас всех в кандалы и на рудник! Пришлось отдать ему муку, чтоб смилостивился, а дождавшись рассвета, побегать по Макополю в поисках умельца, который быстренько заменил бы ось.
В обед, когда телега стала как новенькая, а кошель головы печально съежился, выяснилось, что молодец никакого отношения к приемке работников не имеет и был оставлен просто за сторожа. Поглумившись над доверчивыми весчанами, он вскинул на плечи дареную муку и до возвращения головы был таков.
Настоящий хозяин шапки, толстый добродушный тсец с седыми висками, об этой истории так и не узнал, а мрачность головы его не удивила – тут все такие были.
– Что, не хочется на родное тсарство батрачить? – весело упрекнул толстяк, роясь в бумагах. – Ага-ага… вижу. Мих, Викий и Колай. Кто тут есть кто?
Весчане нестройно назвались. Цыка замешкался, чуть не проговорившись.
– А этот, бородатый?
– Наш молец, господин. Увязался вот, отговорить не смогли… – залебезил голова, опасаясь, что ему всыплют еще и за этого, Хольгой стукнутого.
– Молец? – благосклонно глянул тсец. – Да еще доброволец? Ишь ты! Что ж, пускай едет, ремесло нужное – благословить там кого или отпеть.
– Отпеть?! – побледнел Колай. – Чего это вдруг – отпеть?
– Я – Хольгин посланник, – приосанился молец. – И пойду указанной Ею тропой, даже если она раскалена добела и усыпана терниями!
– А какие он проповеди читает – вообще заслушаетесь! – льстиво заверил голова чуток опешившего тсеца.
По счастью, молец посчитал ниже своего посланничьего достоинства тратить на них свое красноречие и умолк.
– Ишь ты, «отпеть», – продолжал бормотать Колай, – типун ему на язык! Надо ж было такое сказануть!
Цыку больше встревожило другое слово.
– А куда ехать-то? Нам говорили, в Макополе работать будем.
– Скоро узнаете, – уклончиво ответил тсец, выписывая голове бумагу, что люди, коровы и телега приняты в полном порядке. – Страна большая, крепкие руки везде нужны. Все, человече, иди, дальше не твоя забота!
Голова поклонился, сунул свернутую трубочкой расписку в рукав и коротко, неловко распрощался с весчанами – будто с уже чужими.
– Фессю мою проведай! – не сдержавшись, в последний миг окликнул его Цыка. – Скажи, что у меня все хорошо, пусть не тревожится!
– Проведаю, передам!
За воротами амбара голова стащил шапку и утер ею потный лоб.
– Что ж, хлев сгорел, зато и крыса с ним, – вслух подумал он. – Эй, пацан! Медьку хочешь? Покажи, где тут поблизости кормильня почище да подешевле!
* * *
Отрабатывать проезд языком оказалось очень весело, хоть и тяжело. К вечеру Рыска так устала, словно в огороде горбатилась. По счастью, Жар помогал, тоже байки травил, давая подружке передохнуть. Лесорубы при близком знакомстве оказались мужиками хорошими, простыми и добродушными. Они сами с удовольствием трепали языками, рассказывая о своих семьях и жизни, и, несмотря на первоначальные угрозы, в обед поделились со «сказочниками» немудреной снедью. Толкать увязшую в грязи телегу пришлось только один раз, и то лесорубы сами справились, со снисходительными усмешками оттеснив Рыску с Жаром в сторону.
54 
