Дан смотрел и видел шрамы, оставленные небрежным росчерком кинжала, – ровно настолько, чтобы не распороть живот, но оставить след на всю жизнь.
– Стрейкеры метят все, что им принадлежало, – медленно сказала Эрни. – Думаешь, мой муж будет счастлив, лаская меня, каждый раз вспоминать, что я могла бы убить себя или врага, чтобы не допустить этого? Ты, мужчина, ответь мне!
Дан сидел, склонив голову. Не спуская с него глаз, Эрни привела в порядок одежду. Сказала тихо:
– Что же ты молчишь?
Горец уловил в ее голосе мольбу и растерянность – уж не жалела ли она, что все ему рассказала? Дан поднял лицо, зная, что на нем ничего не отразится, сказал, тщательно и отчетливо выговаривая слова:
– На месте твоего жениха я был бы рад, что ты осталась жива… Но у вас, жителей равнин, другие, странные обычаи…
Ему показалось, Эрни хотела что-то сказать – но сдержалась. Дан подождал, поднялся.
– Прости, девушка, за то, что я заставил тебя рассказать. Больше не буду пытаться узнать о тебе что-то, пока ты сама не захочешь… Утешать я не умею. Твое утешение сейчас в мести. А мое – в знании, что все проходит.
Он шагнул было к выходу, но вдруг, круто развернувшись, опустился перед Эрни на одно колено. Девушка отшатнулась, но, перехватив ее испуганную руку, горец заговорил хрипло и умоляюще:
– Не уходи, останься с нами – пока захочешь, пока позволят твои богини… Позволь мне заботиться о тебе, позволь быть рядом, беречь и защищать тебя!
Эрни молчала. Опустив глаза, он продолжил:
– Я не потревожу тебя ни взглядом, ни словом… Клянусь, эта была минута безумия, она больше не повторится. Прости меня.
– Мне ли прощать… – сдавленно сказала она. – Мне ли, которая над собой не властна…
И отвернула исказившееся лицо. Дан поцеловал ее узкое запястье и неслышно вышел.
Не знаю, почему я все рассказала ему – не другу, не брату, не даже благородному Владетелю – чужаку, горцу, с суровыми и властными глазами воина. Никто не в силах понять до конца чужого горя, но я видела отблеск страдания на его холодноватом обычно лице. «…У вас, жителей равнин», – сказал он. А мне хотелось ответить, что мой жених – один из них. Но тогда Дан не сдержал бы любопытства, а я – желания узнать судьбу Князя Серебра.
Дан почти всегда был рядом – в переходе, в бою. Я не хотела жалости, но нуждалась в поддержке и дружбе. Я получила и то и другое. И не только от Дана.
Если отбросить воспоминания, можно сказать, что я была счастлива – несмотря на все тяготы войны, несмотря на кровь и смерть. Я могла мстить, рядом были друзья, и даже странная сила, которой наградили меня богини, уже не мешала и не пугала. Казалось, я стала хозяйкой своей судьбы, своих сил, своих мыслей…
– Брон!
Резкий оклик был точно удар хлыста. Головы горцев, как по команде, повернулись к Дану. Он сидел на коне, сузившимися глазами глядя на юношу. Не понимая, в чем его вина, Брон нехотя подошел к командиру. Упершись рукой в бедро, тот смотрел на него сверху. Неудержимый гнев – гнев, которому не было ни причины, ни названия, – душил Дана.
– Брон! – сказал он холодно. – Что это значит?
– Что? Что, мой командир? Я только помог Эрни… Ты ведь сам говорил…
– Я говорил! – нетерпеливо кивнул Дан. – Я говорил. Но ты слишком стараешься, парень. Ты слишком усерден.
Глаза Брона метнулись в сторону. Дан концом плетки поднял его подбородок.
– Посмотри на меня. Уж не влюбился ли ты?
– Если будет на то разрешение командира, – пробормотал Брон.
С мгновение Дан смотрел в его смущенное лицо. Гнев и удивление боролись в нем. Наконец тихо рассмеялся:
– Разрешения любить не спрашивают, дурачок. Любовь приходит и уходит, и ничто не в силах ее остановить. Иди. Если добьешься от нее хоть одной улыбки, сделаешь мне самый лучший подарок. Я сумел заставить ее только плакать…
Дан вошел в палатку и был застигнут врасплох с самого порога:
– Не бери завтра Брона!
Дан замер с рукой у ворота. Давешний гнев взметнулся в нем – он резко рванул застежку.
– Почему? Боишься потерять этого красивого мальчика?
Даже не заметив необычной резкости его тона, Эрни взволнованно подошла к нему.
– Я не боюсь. Я знаю. Я могу предвидеть будущее. Худшее будущее. Сегодня… Сейчас я увидела его лицо… изрубленное мечами. Прошу, Дан, поверь мне!
Нахмурившись, он смотрел на нее.
– Ну хорошо, хорошо… Я оставлю его охранять наших лошадей. Хотя это будет нелегко.