Особенно,... 
71 
Она пошла впереди. Саймон машинально оглянулся на море. Он уже предчувствовал, что теперь это станет его постоянной привычкой…
Море сияло.
– Ну вот, – с удовлетворением сказала Санни. – Мне нравится, когда истории хорошо кончаются… Какая там карта следующая?
Она уже не протестовала, когда Дайяр пошел к очагу за новой порцией пива. Гадалка увидела, что девушка с интересом разглядывает его крепкую ладную фигуру.
– Хорош, правда?
– Симпатичный, – пробормотала Санни.
– А он и вовсе с тебя глаз не сводит.
– Ну уж!..
Санни уставилась в стол, когда Дайяр возвратился и поставил перед ней кружку. Лишь поблагодарила негромко.
– Ты убрала цветок! Зачем? – Дайяр вертел в руках карту. Показал ее Санни. Красное на черном. – Роза… Разве цветок – не благоприятный знак?
Гадалка мягко забрала карту из его пальцев.
– Только не этот. Мое счастье, что я еще ни разу не открыла ее. Или счастье того, кому я гадала. Но я знала человека, кто выложил разом двести таких карт…
– И что произошло?
– Произошло предсказанное. Вы никогда не слыхали об Отряде Судьбы, или Картежниках, как их еще называли? Ну да, вы ведь слишком молоды и ту войну не застали…
Она обвела сощуренным взглядом спящую корчму.
– Все началось – или продолжилось – или закончилось в такой же корчме, здесь, в Сунгане, может, где-то совсем недалеко отсюда, а может, даже прямо здесь. Был такой оке морозный вечер, и…
– …этот парень раздражал меня до смерти…
КАРТЫ СУДЬБЫ
Этот парень раздражал меня до смерти. Он уже битый час играл с самыми отъявленными драчунами в округе – и беспрерывно выигрывал. С таким каменным лицом мог играть только шулер – или заядлый картежник. Мне в корчме не был нужен ни тот, ни другой.
Наконец один из игроков вскочил, отшвыривая карты.
– Он жульничает! – завопил Самюэль во всю глотку, а глотка у него луженая. Видно, он проигрался больше других, но и остальные с облегчением побросали карты и нестройно его поддержали. Пальцы и кулаки мелькали в опасной близости от лица счастливчика, со стола летела посуда и кое-кто уже хватался за ножи…
– Пиво за счет Гвенды! – рявкнула я, грохнув о стол кружками. – Дэнни, лапушка, помоги выкатить бочонок из погреба, ты у нас такой сильный, пятерых заменишь. Гасс, не забыл, тебе с утра на ярмарку? Твой парень, Бэн, растет не по дням, а по часам, здоровяк, весь в тебя!
Представление имело успех, хоть и не полный. Парни отвлеклись, слегка расслабились. Только Самюэль продолжал вопить как резаный.
– Погоди, Гвенда! – орал он, пытаясь дотянуться до моего постояльца – тот сидел неподвижно, опустив глаза, пряча под столом руки, и мне очень не нравилась эта неподвижность: так цепной пес, выжидая, готовится для решающего броска, который порвет и железную цепь и прочный ошейник…
– Этот сукин сын пытался нас надуть! У него крапленые карты!
Я мельком взглянула на каменное лицо постояльца.
– Да? Ты сам видел? Где? Покажи!
– Ну если не крапленые, то еще какой фокус! Отдай мои деньги, ворюга!
Парень продолжал молчать, что еще больше выводило Самюэля из себя. Зарычав, он бросился через стол к горлу игрока, я вздохнула и со всей силы опустила кружку на его глупую пьяную голову. И кружка и голова выдержали – только Самюэль ткнулся носом в стол и затих.
– В другой раз не играй с тем, кто играет лучше! – сказала я. Огляделась. Народ радостно скалил зубы. Нет чтобы помочь слабой женщине… Я стянула пьянчугу за ремень со стола – он мешком свалился на мокрый пол. Сказала устало:
– Все, представление окончено! Вы, картежники, расплачивайтесь и тащите его домой. Корчма закрыта.
Начала убирать посуду. Парень, по-прежнему сидевший на своем месте, сказал негромко:
– Спасибо, хозяйка, но я бы справился сам.
Я посмотрела на него. Худое смуглое лицо, черные, коротко стриженные волосы, черная строгая одежда – монах, да и только, если б не эта красная эмблема на его левом плече… Отозвалась с той же ледяной учтивостью:
– Не за что, солдат. Я пеклась не о тебе – о своем заведении.
Он поднял глаза – черные, чуть отливающие коричневым, вроде слегка недозрелой смородины. Мне всегда казалось, что такие глаза должны быть яркими, горячими, живыми, как сами южане. Эти, казалось, были подернуты ледком, как темные осенние лужи…
71 
