15 
— Легко говорить, когда с детства привык к роскоши.
Она с изумлением уставилась на него.
Это что, дед успел сочинить красивую сказочку за ее спиной? Но промолчала. Этот мужчина всего лишь гость, и ему ни к чему знать их семейные передряги.
Он подошел к ее стулу и подал руку, улыбаясь уголками губ.
— Пойдемте. Нам подарили целых двадцать минут. Давайте не будем терять время.
Филиппа подумала, что компания Энрике Сантоса, несмотря на то, что он не разделяет ее пристрастия к Шекспиру, гораздо приятнее общества грубого деда, и с удовольствием пошла с ним на ту же террасу, где они впервые увидели друг друга сегодня утром.
Он предложил ей взять себя под руку, и она почувствовала волну возбуждения, пробежавшую по всему телу.
После ярко освещенного зала ночная темнота ослепила ее на мгновение. Когда глаза привыкли, она подняла голову вверх и увидела бархатное небо, усеянное крупными звездами. Стояла середина лета, и теплый воздух благоухал ароматами роз из сада.
Филиппа восторженно вздохнула, освободила руку и оперлась на балюстраду, с упоением вдыхая свежий воздух.
Из сада неслись какие-то странные цокающие звуки.
— Что это? — озадаченно спросила она.
— У нас в Испании эти насекомые называются цикадами.
Энрике подошел к ней сзади почти вплотную.
От его близости ее сердце застучало в бешеном ритме. Она насторожилась.
— Цикады живут в траве и кустарнике и очень распространены у нас в Средиземноморье. — Энрике нахмурился и недоуменно спросил. — Неужели вы никогда не слышали цикад?
Ему было трудно представить, что с таким состоянием она мало путешествовала и не бывала раньше в Испании.
Филиппа покачала головой, поглощенная новыми для нее звуками. Ей вспомнилось, как когда-то, когда она была маленькой девочкой, мама садилась рядом с ней на постели и рассказывала мягким печальным голосом о том счастливом времени, когда они гуляли по берегу теплого моря рука об руку с ее отцом, человеком, которого она преданно любила. Как они слушали шорох набегающих волн, треск цикад, вдыхали упоительные тропические ароматы.
Сердце Филиппы сжалось при мысли о матери.
— О чем вы думаете? — спросил Энрике низким голосом и коснулся ее обнаженного плеча.
«Прикосновение твоих пальцев действует на меня, как заряд бархатного электричества», — пронеслось в ее голове.
— Ни о чем серьезном, — ответила Филиппа, стараясь скрыть дрожь в голосе.
Все ее внимание было поглощено ощущениями, нараставшими от прикосновений его пальцев.
Почему он притрагивается ко мне? Ведь мы едва знакомы! Ей хотелось убежать, но она не могла.
— Вы вспоминаете какого-то мужчину? — услышала она краешком сознания, поглощенная движением его пальцев вдоль плеча.
— Да, — мечтательно произнесла Филиппа и почувствовала, как он мгновенно отдернул руку.
— Как его зовут? — прозвучал требовательный вопрос.
Она сконфуженно обернулась.
Почему он так рассердился? И какое он имеет право злиться на меня? Неужели даже незамужняя испанская девушка не может думать о мужчине?
— Фелипе, — сухо ответила она и с удивлением увидела, как его гнев исчезает, сменяясь выражением облегчения.
Даже в этот момент она не могла не любоваться правильными чертами его мужественного лица.
До чего же он красив!
— Фелипе? Кто такой Фелипе?
Филиппа вскинула вверх подбородок. С какой стати этот посторонний человек требует у нее ответа таким инквизиторским тоном!
— Фелипе Авельянос — мой отец!
Энрике отшатнулся:
— Ваш отец? — эхом повторил он и низко склонил голову. — Мои извинения. — После недолгого молчания снова спросил: — Вы знали его?
Она отрицательно покачала головой.
Внезапно ей пришло в голову, что, возможно, отец ходил по этой самой террасе, жил в этом доме... И горячие слезы подступили к глазам.
— Нет... Но мама рассказывала мне о нем.
Энрике различил предательскую дрожь в ее голосе, и острая жалость неожиданно пронзила его. Он тоже не знал своего отца. Даже не знал, кто он... Мать никогда не рассказывала о нем, кроме того, что он был моряком откуда-то с севера. Может быть, из какой-то скандинавской страны. Она не знала ничего, да и не очень-то хотела знать.
А вот мать Филиппы другая: она рассказывала дочери об отце, говорила ей об их любви.
15 
