«А какие клятвы давал! Как горели его глаза! — промелькнуло в ее уме. — Неужели когда-нибудь и Шаранов станет холодным, бесстрастным и… жестким? Мужчины остывают быстрее…»
— Ты имеешь доступ к его документам? — спросил детектив. — Заглядывала в свидетельство о рождении?
Ванда вздрогнула.
— Нет… зачем?
— Попробуй проверить, является ли твоя свекровь родной матерью мужа?
* * *
Шаранов еще до женитьбы установил в квартире встроенный в стену сейф. Там хранились бумаги и деньги на текущие расходы. Ванда брала столько, сколько ей было нужно. Ей не приходило в голову рыться в документах, хотя они открыто лежали на полочке.
Она без труда обнаружила среди его и своих дипломов, сертификатов, договоров и справок свидетельство о рождении. Да, как она и предполагала, свекровь являлась родной матерью Михаила: ее имя, отчество и фамилия были указаны в надлежащей строке. Но это не успокоило Ванду. Ратников прав: метрические данные легко изменить.
До обеда она несколько раз бралась за телефонную трубку — порывалась позвонить свекрови и поговорить с той начистоту. И тут же останавливала себя: первый же вопрос, который она задаст, положит конец их теплым родственным отношениям.
После двух часов пополудни Ванду сморила усталость. Она прилегла и попыталась вздремнуть. Ее беспокоили мысли о муже. Вдруг он заметит слежку? Тревога и страх изматывали сильнее физической нагрузки. Казалось бы, чего ей бояться? Шаранов сам виноват, мог бы во всем признаться и…
«Что «и»? — спросила она себя. — Все ужасно глупо! Я тоже хороша, побежала в детективное агентство! Как я объясню это Мише?»
Вечером муж был чернее тучи. Он отказался от ужина, сослался на головную боль и улегся в гостиной. Ванда включила телевизор, но происходящее на экране не занимало ее.
— Ты помнишь свою бабушку? — пристала она к Шаранову.
— Да… она забирала меня на все лето в деревню… — неохотно буркнул он.
— Она с чьей стороны, отца или матери?
— Матери.
— А маму твоего отца помнишь?
— Что за допрос? — разозлился Михаил. — У меня голова раскалывается! Могу я отдохнуть после работы?
Ванда обиделась. Впервые они спали в разных комнатах. Она полночи пролежала без сна, а утром сама позвонила Ратникову. Тот сбросил звонок. Прошло два или три часа — она потеряла счет времени.
— Так больше не может продолжаться, я не выдержу, — пробормотала Ванда. — Поеду к родителям Шаранова, поговорю с ними. Или в офис, к свекру. Он-то в любом случае родной отец Миши!
Старший Шаранов ее не ждал — удивился, но по-доброму.
— Вчера в обед сын примчался, сам не свой. Задавал дурацкие вопросы. У меня аж сердце прихватило. Что с ним? Вы поссорились?
— Нет! Просто с ним творится что-то непонятное.
— Я заметил. Будто с цепи сорвался.
Ванда внутренне готовилась к главному, за чем пришла.
— Ты голодна? Мне сейчас принесут овсянку в кабинет. Заказать тебе?
— Нет, спасибо…
— Может, кофе с молоком?
Ванда покачала головой. Ей сейчас кусок не полезет в горло.
Кабинет свекра был в зеленоватых тонах, с речными пейзажами на стенах, с мягкой велюровой мебелью, с массивным столом на львиных ножках. Здесь все располагало к спокойствию, а Ванда явилась возмутить это спокойствие. Старший Шаранов смотрел на невестку с тревожной улыбкой. У нее не хватало духу вот так взять и брякнуть: «Куда подевалась родная мать Миши?» Или: «Как обстоят дела с вашей родной матерью, папа?»
Пожалуй, свекор примет ее за ненормальную. Она начала издалека.
— У вас есть братья или сестры?
— Я один в семье…
— Я тоже одна, — вздохнула Ванда. — Вы не завидовали другим детям, у которых были…
— Не завидовал, — слишком поспешно ответил Шаранов. — Моя мама… в общем, я ее совсем не помню. Меня вырастил и воспитал отец. Он не женился второй раз, чтобы не приводить в дом мачеху. Наверное, это неправильно. Что с тобой?
Ванда побледнела и прижала руки к груди. Ей стало трудно дышать.
— Ничего…
— Да ты белая как полотно! Воды дать?
— Сейчас пройдет…
Лицо свекра преобразилось. Складки на лбу разгладились, глаза засияли. Должно быть, невестка пришла порадовать старика. Ее дурнота — признак долгожданной беременности.
— Мы с женой мечтаем о внуке…