ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Слепая страсть

Лёгкий, бездумный, без интриг, довольно предсказуемый. Стать не интересно. -5 >>>>>

Жажда золота

Очень понравился роман!!!! Никаких тупых героинь и самодовольных, напыщенных героев! Реально,... >>>>>

Невеста по завещанию

Бред сивой кобылы. Я поначалу не поняла, что за храмы, жрецы, странные пояснения про одежду, намеки на средневековье... >>>>>

Лик огня

Бредовый бред. С каждым разом серия всё тухлее. -5 >>>>>

Угрозы любви

Ггероиня настолько тупая, иногда даже складывается впечатление, что она просто умственно отсталая Особенно,... >>>>>




  169  

…Итак, согласна ли я его слушаться?

— Нет, не буду я вас слушаться. Меня и решением суда нельзя к этому принудить. Я лучше штраф заплачу, в тюрьму пойду, чем эдак срамиться.

…Неужто меня нельзя добром уговорить? Неужто я не уступлю ради дружбы?

— Ни на волосок, ни на йоту. Никакая дружба на свете не может требовать подобных уступок. Истинный друг не может быть так жесток.

Итак, надо полагать (и тут мосье Поль усмехнулся, как только он один и умел усмехаться, — кривя губы, раздувая ноздри и щурясь), оставалось лишь одно средство на меня воздействовать, но к этому средству он прибегнуть не мог.

— Кое-какие доводы, кое-какие обстоятельства заставили бы вас с готовностью согласиться.

— Да уж, — бросила я. — И сделать из себя дуру, пугало, посмешище для сотни мамочек и папочек Виллета.

И тут, окончательно потеряв терпенье, я снова закричала, что хочу освободиться, выйти на свежий воздух, что я не в силах более терпеть, мне душно и жарко.

…Глупости, возразил неумолимый, все это только уловки. Ему-то вот не жарко, а он сидит возле самой печки. Отчего же мне жарко, если он служит мне чудесным экраном?

…Но моему уму это недоступно. Мне неизвестно строение сказочных саламандр. Что до меня, то я — привыкшая к прохладе островитянка, и сидеть на горячей плите — развлечение не по мне. Могу ли я наконец сходить хотя бы за стаканом воды — от сладких яблок у меня разыгралась ужасная жажда?

…И только-то? Да он сам принесет мне воды.

И он отправился за водой. Дверь была не заперта, и я воспользовалась случаем. Не дожидаясь возвращения мучителя, едва уцелевшая жертва спаслась бегством.

Глава XXXI

Дриада

Наступила весна, на улице стало теплее. Перемена температуры вызвала во мне, как, верно, и во многих других, упадок сил. Я легко уставала, не спала ночами и днем с трудом себя превозмогала.

Однажды в воскресенье, одолев расстояние в пол-лиги до протестантской церкви, на обратном пути я едва волочила ноги. Уединясь наконец в старшем классе, верном своем прибежище, я, как на подушку, положила голову на бюро.

Я слышала колыбельную песенку пчел, жужжавших за окном, и видела сквозь тоненькую первую листву, как мадам Бек в веселом кругу гостей, которых она успела попотчевать после обедни, прогуливалась по главной аллее под сводом деревьев сада в весеннем цвету, ярком и нежном, как горный снег в лучах рассвета.

Внимание мое особенно привлекла, помнится, прелестная молодая девушка, которую я и прежде видела у мадам Бек и о которой мне говорили, кажется, что она крестница мосье Эмануэля и не то мать ее, не то тетка, не то еще какая-то родственница связана с профессором давней дружбой. Мосье Поля не было в нынешнем воскресном обществе, но я уже прежде встречала эту девушку с ним вместе, и, насколько можно было судить на расстоянии, отношения их показались мне непринужденными и легкими, обычными отношениями снисходительного покровителя и подопечной. Я наблюдала за тем, как она подбегает к нему и ласково берет под руку.

Однажды меня даже кольнуло неприятное предвзятое чувство, возможно, предубеждение, но я не стала о нем раздумывать и постаралась отогнать. Я смотрела на девушку, которую звали мадемуазель Совер, на мелькавшее среди цветов и нежной листвы яркое шелковое платье (одевалась она великолепно и, говорили, была богата), и у меня заболели глаза. Сами собой они закрылись; усталость и тепло сделали свое дело, жужжание пчел и пение птиц убаюкали меня, и я уснула.

Два часа пролетели незаметно. Когда я проснулась, солнце уже скрылось за домами, в саду и в комнате померк день, пчелы улетели, стали закрываться цветы, рассеялись куда-то гости и опустела аллея.

Проснувшись, я обнаружила, что нисколько не замерзла, хоть и сидела неподвижно целых два часа, что руки у меня не затекли и не болят. Но удивляться было нечему — они уже не лежали на голой столешнице, под них подложили шаль, а другая шаль (и ту и другую, очевидно, принесли из другой комнаты) уютно окутывала мои плечи.

Кто все это устроил? Кто был этот добрый друг? Кто-то из учителей? Или из учениц? Кроме Сен-Пьер я ни в ком не встречала неприязни, но у кого достало проворства так нежно обо мне позаботиться? Чья поступь была так бесшумна и чья рука так осторожна, ведь я ничего не услышала и не заметила? Что до Джиневры Фэншо, от нее не приходилось ждать нежностей, эта блистательная юная особа скорей уж бесцеремонно стащила бы меня со стула. Наконец я сказала себе: «Это сама мадам Бек, не иначе. Она вошла, став свидетельницей моего сладкого сна, и испугалась, как бы я не схватила простуду. Я для нее машина, исправно исполняющая свою работу, и потому меня следует беречь. А теперь, — решила я, — пойду-ка я прогуляюсь; сейчас свежо, но нисколько не холодно».

  169