142 
Кусты затрещали, и Моченый вернулся. Губы его были плотно сжаты. До впадины под носом. На глазу появилась черная пиратская повязка. Правая нога перестала сгибаться. Пахан оценил расстановку сил и двинулся вперед. За ним, как рыба-прилипала за акулой, тут же пристроился Гнида.
— Куда разогнались, ветераны? — увесисто спросил Бай, нахально щерясь в лицо Моченому.
Тот хмыкнул и повел бровью в сторону Гниды. Шестерка смело пролез у пахана под мышкой и прохрипел:
— Слышь, бык немытый, припухни!
Самому авторитету разводить базары с шелупонью было не по рангу. Он просто шагнул вперед, намереваясь обойти фраеров, как грязную лужу на дороге. Бай озверел сразу. И от пренебрежительного тона, и от беспардонного поведения наглых стариканов. Стартовая отмашка со свистом разрубила наэлектризованный воздух. Негромкая, но резкая команда ворвалась в образовавшийся вакуум:
— Краб, сделай их!
Конфликт перешел в фазу неопровержимых аргументов. Стремительный удар Краба был неотразим. Уклониться от него не смог бы даже профессиональный боксер. Моченый не стал и пытаться. Крепкий кулак угодил ему прямо в приоткрывшийся рот. Обычно следом за прямым попаданием следовал хруст сломанных и выбитых зубов. Осколки жевательного аппарата разлетались белыми или желтыми брызгами. Противник падал и обливался кровью пополам с жалостью к себе.
На этот раз ничего подобного не произошло. Послышался негромкий хлюпающий звук. Рука бьющего внезапно провалилась куда-то в середину головы старого зэка. Краб изумленно распахнул глаза. Беззубые челюсти чавкнули, всасывая его кулак, и задвигались, подбираясь к запястью.
Браток офонарел до состояния панического ужаса. Жуткое зрелище и ощущения от впивающихся в кожу беззубых десен произвели настолько сильное впечатление на Краба, что стокилограммовый бугай завизжал носом, как истеричный слон, и потерял сознание, закатив глаза. Последнее, что он увидел перед обмороком, было равнодушное лицо Моченого с проглоченным кулаком во рту.
Краб беспомощно завалился набок, делая паузу в своем социально бесполезном существовании.
— Тьфу! — сказал пахан, выплевывая чужую безжизненную руку.
Ахмет сути произошедшего не видел из-за широкой спины приятеля. Он просто уловил какую-то заминку и решил присоединиться к потехе. В этот момент Краб начал перемещаться в сторону. В поле зрения показалась выставленная вперед нога урки. Грамотно проведенный удар должен был раздробить голень…
Но не раздробил. С тем же успехом можно пинать фонарный столб. С таким же металлическим лязгом при соприкосновении. Ахмет взвыл, хватаясь за разбитые пальцы ноги. Широкая спина Краба, маячившая перед ним, вдруг упала. Вместо нее открылась панорама двора с двумя зловещими рожами по центру. Кулак Гниды вошел ему между ног, прерывая нелепые прыжки на месте и бессмысленный крик. Ахмет рухнул подстреленным кенгуру. Онемевшим в полете. Уже не самцом, но пока и не самкой.
Господин Бурков, президент туристического концерна «Буллит», не отличался повышенной впечатлительностью. Скорбная утрата соратников не повергла его в обморочное состояние. Он принадлежал к людям действия. Чисто конкретного и реального. Философские раздумья не мешали его активной жизненной позиции. В связи с атрофией мыслительных способностей до уровня четвертого класса спортшколы олимпийского резерва.
Андрей Яковлевич перешагнул через смиренно булькающего Краба. Пудовый кулак врезался в склоненный над Ахметом затылок Гниды. Древняя плешь ткнулась в зеленую траву газона. Сырая земля сладострастно чмокнула. Как любовница, встретившая долгожданного спонсора.
Бай и Моченый остались один на один. Не считая Кнабауха, робко отступающего пятками вперед. Дверь потрошиловского подъезда хлопнула, выпуская наружуАлика и Распутина. Друзья спешили в Якутию, сгибаясь под тяжестью сумок. Поэтому внимания на сражение не обратили.
В окно квартиры пенсионера Кузькина осторожно высунулась Валентина Петровна. Она-то как раз ничего не упускала из вида. За ее спиной маячили Сократ и Диоген.
— Телефон! — не оборачиваясь, скомандовала мама Алика.
Якуты метнулись за аппаратом. Право женщины отдавать приказы не обсуждалось. Как-никак она была матерью будущего тойона. Валентина Петровна недрогнувшей рукой набрала «02».
Появление сына ненавистной «коровы» отвлекло Моченого. Он непроизвольно дернулся, реагируя на запах говядины. Ненависть спасла ему здоровый глаз. Бай промазал. Его палец коварно нацеленный на полное ослепление противника, вмял пиратскую повязку и застрял в пустой глазнице.
142 
