247 
– Когда Хьюстон сдаст этот экзамен – а она его сдаст, – ты оставишь свою навязчивую идею постоянно сомневаться в ней, и мы сможем наконец вернуться к работе? Вандербильт, должно быть, уже купил вое-. точное побережье.
Кейн вздохнул? – Ну что ж, значит, он сможет продать нам его, как только я выберусь отсюда.
Когда все ушли, Кейн лег на нары и заснул.
Хьюстон держала на коленях трехмесячного младенца, пытаясь убаюкать его. В кровати неподалеку от нее лежали еще двухлетний и четырехлетний ребенок. Это были одни из многих детей, потерявших своих отцов в эти ужасные дни. Их мать старалась из последних сил придумать, как же прокормить своих детей в предстоящие годы. Хьюстон, Блейр и другие члены «Союза Сестер» организовали кампанию по предоставлению таким женщинам работы в торговых точках, а Хьюстон была к тому же одним из добровольцев, оказывающих помощь в только что созданном детском центре, – нечто новое из того, что Блейр видела в Пенсильвании.
Когда помощник шерифа зашел в маленький домик и спросил Хьюстон Таггерт, она и понятия не имела, чего он от нее хочет.
– Ваш муж был арестован по обвинению в убийстве Джекоба Фентона, – сказал молодой человек.
Хьюстон понадобилось некоторое время, чтобы отреагировать на это сообщение, и ее первый мыслью было, что характер Кейна в итоге взял над ним верх.
– Когда? – вымолвила она наконец.
– Где-то утром. Меня там не было, поэтому я мало что могу рассказать, но каждая собака в городе и так знает, что он угрожал убить Фентона. Не то чтобы кто-то винит его, потому как все знают, что Фентон был со всех сторон виноват, но это никак не поможет Таггерту. Они с таким же успехом повесят тебя за то, что ты убил плохого человека, как и за то, что ты убил хорошего.
Хьюстон бросила на него один из своих ледяных взглядов:
– Я буду вам очень благодарна, если вы не будете осуждать или защищать моего мужа, пока не ознакомитесь с фактами, – она передала ребенка молодому человеку. – Вот позаботьтесь лучше о детях, а я пойду к мужу.
– Я не могу, мисс Блейр-Хьюстон. Я на службе.
Я же помощник шерифа.
– А у меня возникло впечатление, что вы считаете себя судьей. Проверьте, сухая ли она или ей нужно поменять пеленки, и, если остальные проснутся, покормите их и займите чем-нибудь, пока их мать не вернется. Это будет где-то часа через два.
– Два часа! – услышала она причитания парня, когда выходила.
– Экипаж Хьюстон ждал ее у дверей, и она добралась до тюрьмы в рекордное время. Небольшое каменное здание было встроено в холм на дальнем краю города. Большинство заключенных были посажены за пьянку в субботний вечер, по-настоящему же серьезные случаи рассматривались в Денвере.
– Доброе утро, мисс Блейр-Хьюстон, – сказал шериф, поднимаясь ей навстречу.
– Миссис Таггерт, – поправила она. – Я хотела бы немедленно увидеть мужа.
– Да, конечно, мисс Вестфилд-Таггерт, – сказал он, снимая ключи с гвоздя в стене.
Кейн спал на нарах. Хьюстон заметила запекшуюся кровь у него на затылке. Услышав, что дверь за ней заперли, она подошла к нему и провела рукой по его лицу.
– Кейн, любимый, что они с тобой сделали? – она принялась целовать его, и он проснулся.
– Хьюстон, – сказал Кейн, потирая затылок. – Что случилось?
– Ты не помнишь? Они говорят, что ты убил Джекоба Фентона. Ведь это не так, да?
– Конечно нет, черт побери, – выругался он, но замолчал, когда Хьюстон опустилась на пол и уткнулась лицом в его колени. – По крайней мере, я не думаю. Я.., ох, честно говоря, я ничего не помню.
Прижавшись к нему щекой, она старалась не показать своего страха.
– Расскажи мне то, что помнишь.
Он начал свой рассказ:; – Я пошел к Фентону, но никого не было дома, поэтому я поднялся наверх в поисках его. Когда я про-, шел в переднюю часть дома, я увидел, что он лежит рядом с лестницей. Мертвый. В следующую секунду вошли Марк Фентон с друзьями и стали кричать, что я убил его. Мы подрались, меня огрели чем-то тяжелым по башке, и очнулся я уже здесь. По-моему, кто-то поговаривал даже о суде Линча.
Хьюстон подняла на него испуганные глаза, потом встала и начала ходить из угла в угол по камере.
– Звучит неубедительно.
– Неубедительно! – задохнулся он, но взял себя в руки. – Хьюстон, милая, это правда, я клянусь тебе.
247 
