Особенно,... 
84 
Большое зеркало в украшенной цветами раме, висевшее на стене рядом с шезлонгом, отразило изящную женщину в белом муслиновом платье, искусно причесанную, но с глазами, таившими тревогу, которую не смогли прогнать ни отдых, ни уход.
Она заставила себя улыбнуться, но улыбка не коснулась ее глаз.
— Потому что у госпожи невеселый вид! Госпоже следует выйти на балкон. В этот час весь город тут, на набережной. И потом она увидит, как идет господин Бофор!
Марианна подумала, что ведет себя глупо. Какой, действительно, у нее, съежившейся в шезлонге, должен быть жалкий вид, тогда как ей следовало гореть от нетерпения увидеть своего друга! Вполне естественно, что из-за ее усталости она отпустила Жоливаля одного в порт, но могло показаться странным ее желание остаться здесь, в укрытии, вместо того чтобы с нетерпением выглядывать, как это сделала бы любая влюбленная женщина.
Бесполезно объяснять горничной, что она опасалась быть узнанной сержантом национальной гвардии или славным мальчиком, который так помог ей.
Подумав о Зани, она ощутила угрызения совести. Мальчик, безусловно, присутствовал при ее схватке с Бениелли и, конечно, ничего не понял. И сейчас он должен спрашивать себя, с какой такой опасной особой он имел дело, и Марианна пожалела, что эта хорошая дружба оборвалась.
Тем не менее она покинула свое место отдыха и вышла в лоджию, однако укрылась за украшавшими ее готическими колонками.
Агата права: набережная Эсклавон под ней кишела людьми. Это напоминало непрерывную фарандолу, шумную и многоцветную, безостановочно снующую между Дворцом дожей и Арсеналом, являя необычайную картину жизни и веселья. Ибо Венеция побежденная, Венеция развенчанная, Венеция, оккупированная и низведенная в ранг провинциального города, от этого ничуть не стала менее несравненной Сиятельной.
— Меньше, чем я! — прошептала Марианна, подумав о титуле, который она сама носила. — Гораздо меньше, чем я…
Но неистовый водоворот толпы отвлек ее от меланхоличных мечтаний. Там, внизу, в нескольких десятках метров от нее, из лодки выпрыгнул мужчина и с опущенной головой бросился к дворцу Дандоло. Он был очень высокий, гораздо выше тех, кого он без церемоний расталкивал. С непреодолимой силой он рассекал толпу так же легко, как его корабль волны, и следовавшему за ним Жоливалю пришлось прилагать немалые усилия, чтобы не отстать. У него были широкие плечи, синие глаза, гордые черты лица и черные развевающиеся волосы.
— Язон! — вздохнула Марианна, внезапно пьянея от радости. — Наконец ты!
В одну секунду ее сердце сделало выбор между страхом и радостью. Оно отмело все, что не было озарено сиянием любви…
И когда внизу Язон ворвался во дворец, Марианна, подхватив платье обеими руками, побежала к двери. Словно белая молния, она пронеслась по комнате, бросилась к лестнице, по которой ее возлюбленный поднимался через четыре ступеньки, и наконец с криком радости, больше похожим на рыдание, упала ему на грудь, смеясь и плача одновременно.
Он тоже закричал, когда увидел ее. Он прокричал ее имя так громко, что благородные своды старого дворца зазвенели, освободившись от многомесячной тишины, когда они могли только мечтать о шепоте. Затем он схватил ее, поднял вверх и, не обращая внимания на сбежавшихся слуг, покрыл исступленными поцелуями ее лицо и шею.
Стоя рядом внизу у лестницы, Жоливаль и Джузеппе Даниель смотрели задрав головы. Венецианец всплеснул руками:
— Просто чудо! Que bello amore!
— Да, — скромно подтвердил француз, — это настоящая любовь.
Закрыв глаза, Марианна ничего не видела, ничего не слышала.
Она и Язон замкнулись в сердце водоворота страсти, который отрезал их от остального мира.
И вряд ли они услышали взорвавшиеся вокруг них рукоплескания.
Зрители выражали на добром итальянском свое удовлетворение знатоков, для которых любовь была великим делом. Возбуждение достигло апогея, когда корсар, не отрываясь от губ Марианны, понес ее вверх по лестнице. Распахнутая нетерпеливой ногой дверь захлопнулась за ними под восторженные восклицания присутствующих.
— Вы окажете мне честь выпить со мной бокал граппы за здоровье влюбленных? — широко улыбаясь, предложил Даниель. — Мне кажется, что там, наверху, в вас не очень нуждаются… А счастье, подобное этому, всегда праздник!
— — Я с удовольствием выпью с вами… Но, рискуя вас разочаровать, я должен сейчас же побеспокоить эту нежную пару, ибо нам надо принять важные решения…
84 
