Последние отзывы

  48  

— Пф! Да все они ничего не значат! — И милая дама сделала резкий жест маленькой ручкой в кольцах, которым «смела» всех своих ничтожных конкурентов. — Он бы достался мне, потому что я всегда получаю то, что хочу! И в тот же вечер вы увидели бы, как он сверкает у меня на шее.

Спокойный отчетливый голос Морица Кледермана донесся с противоположной стороны стола:

— Это не тот камень, который можно носить. Он, безусловно, хорош, но совсем не так ярко блестит, как вы думаете.

Вам не приходилось его видеть?

— Нет. Но какое это имеет значение?

— Большое. Потому что, вполне возможно, он вас разочарует. Во-первых, это кабошон, иными словами, поверхность у него гладкая, без граней. Он просто отполирован, ведь камень этот очень древний, его добыли еще в те времена, когда искусство огранки не было известно.

— Именно так, — поддержал собеседника Альдо. — Про «Розу Йорков» нельзя сказать, что она играет всеми Цветами радуги, как, скажем, ваше сегодняшнее ожерелье.

Американка, увешанная несколькими бриллиантовыми ожерельями, серьгами, диадемой и тремя браслетами, переливалась тысячью огней, словно рождественская елка. Каждое из украшений само по себе было достаточно красивым, но их было слишком много, они мешали друг другу и производили странное впечатление эклектичности и безвкусицы. Маленькая ручка вновь отмела возражения.

— Ничего страшного! Я отдам его огранить, — ни на секунду не задумавшись, заявила леди Ава.

В темном зеркале красного дерева антиквар и коллекционер обменялись испуганными взглядами.

— Исторический камень нельзя «отдать огранить», — поторопился сказать Морозини. — Особенно камень такой важности и значимости!

— А почему, собственно? Я же заплачу за него!

— Потому что английское королевское семейство, которому он принадлежал на протяжении стольких веков, может попросить у вас отчета о его сохранности. Потому что рыночные законы имеют ограниченное действие по отношению к историческим драгоценностям. Особенно в Англии и когда речь идет об английской истории, — сурово отчеканил Альдо. — И еще должен вам сказать, что алмаз Карла Смелого, утратив после огранки свой облик, хранимый в памяти людей, утратит и большую часть своей рыночной стоимости. По чести сказать, я не понимаю, почему вы так стремитесь именно к этому алмазу?

Нежные матовые щеки леди Риббсдейл внезапно покраснели, а великолепные черные глаза загорелись гневом, который она и не подумала скрывать.

— Вы не понимаете?! — повысила она голос. — Так я вам объясню! — Американка почти кричала, не заботясь о том, что перекрывает голоса всех сидевших за столом. — Я не собираюсь больше терпеть, что моя кузина леди Астор

Астор и в самом деле купил замок, в котором родилась Анна Болейн. Муж Нэнси Лэнгхорн Шоу, первой женщины-депутата, был сыном вышеуказанного Астора. — Прим, автора.], эта гордячка Нэнси, которая вдобавок пролезла в палату общин, носит при дворе и на приемах диадему, в середине которой сверкает «Санси», один из самых красивых бриллиантов французского королевского дома. Вот поэтому я хочу иметь «Розу Йорков».

— Даже на вас, мадам, «Роза Йорков» не будет выглядеть так же, как «Санси», — это; один из самых красивых камней, которые мне известны, — заметил Мориц Кледерман.

— Но в таком случае я хочу иметь хотя бы что-то равное ему, того же уровня! Для этого я и хотела увидеть вас, князь, — сообщила она со свойственной ей бесцеремонностью. — Раз вы торгуете историческими камнями, найдите мне какой-нибудь получше. — .

Все это было настолько грубо, нелепо, что Морозини вместо того чтобы разозлиться, рассмеялся.

— В таком случае, леди Ава, вам придется убедить его величество продать вам один из камней, хранящихся в Тауэре — один из «Кулинненов», например, или бриллиант герцога Вестминстерского, полученный за победу при Насаке, он весит восемьдесят с половиной каратов, тогда как «Санси» только пятьдесят три…

— Вес меня не интересует, — нетерпеливо прервала его собеседница. — Я хочу знаменитый бриллиант, который носила бы какая-нибудь королева, а еще лучше, не одна. Вот как «Санси». Нэнси только и делает, что всем рассказывает его историю! И, между прочим, его любила надевать знаменитая Мария-Антуанетта.

— Тогда, — не слишком решительно предложил Кледерман, — почему бы вам не попробовать выкупить «Регент» из Лувра. Его сто сорок каратов сияли в короне Франции при короновании Людовика XV, его тоже носила Мария-Антуанетта, а впоследствии Наполеон…

  48