Особенно,... 
74 
— В зимнем саду герцогини, мой дорогой! Я стоял за кустом, собираясь выкурить сигару, и имел нечаянное удовольствие услышать ваш разговор с грозной Авой. Клянусь, все это произошло помимо моей воли.
— Точно так же, как помимо вашей воли ваша дочь проникла в мой дом, чтобы следить за мной! Это у вас семейная мания.
— Скажем лучше, стечение обстоятельств. Морозини, будьте же хладнокровны, оставьте все ваши эмоции и покажите мне лучше «Зеркало»!
— Не называйте его «Зеркалом». Я совсем в этом не уверен.
— Верить в это буду я! Не забывайте, что у меня уже есть два его собрата по коллекции Мазарини. Ради третьего я готов пойти на любое безумство. Я не знаю, какую вы за него назначили цену, но заранее удваиваю ее.
— Вы что, в самом деле сумасшедший?
— Когда речь идет о драгоценных камнях? Безусловно!
К тому же вы избежите изнуряющих переговоров. Вы же знаете, что у этих американок есть отвратительная привычка торговаться, как последний ростовщик. Вот увидите, она заставит вас снизить цену. Подумайте, это может ущемить интересы вашей старинной приятельницы!
— Вы плохо меня знаете, если так говорите.
— Вполне возможно, но я знаю, что вы аристократ, а Ава Риббсдейл — нет. К тому же, имея дело со мной, вы можете быть совершенно уверены, что я сохраню все в секрете, тогда как положиться на эту женщину невозможно. Потом, ваш бриллиант найдет у меня достойное окружение. А у нее? Ну что? Вы покажете мне его?
— Только не здесь. Мина…
Альдо не успел продолжить. Девушка, внезапно вспыхнув от гнева, вскочила на ноги, оттолкнула поднос, очень мало заботясь о том, что будет с чашками и стаканами, водрузила свою сумку на стол и достала из нее небольшой сверток, завернутый в самую обыкновенную бумагу и тщательно перевязанный. Сверток она швырнула на колени Морозини.
— Ваши драгоценности! Ваши проклятые драгоценности!
Только они для вас обоих и существуют! Я оставляю вас в их обществе! Всего самого доброго!
Мужчины не успели даже шевельнуться, как она уже захлопнула свою сумку и, выскочив из-за стола, побежала по холлу. Широкие полы ее плаща развевались за ней, словно крылья огромной птицы. Альдо кинулся было догонять ее, но Кледерман его удержал.
— Бесполезно! Даже если предположить, что вы ее догоните, — что вряд ли возможно, потому что она бегает, как амазонка, и сейчас, должно быть, уже сидит в такси, — вы ее не переубедите. Я отвечаю за свои слова: это моя дочь, и она точно так же упряма, как и я.
— Но позволить ей вот так убежать… Не зная, куда она пойдет в незнакомом городе…
— Лиза знает Лондон как свои пять пальцев. У нее здесь множество друзей. И нужно обладать сверхъестественными способностями, чтобы угадать, куда она пойдет. Ясно одно: ни вы, ни я в ближайшее время ее не увидим, — заключил банкир с чисто швейцарским спокойствием, поразившим Морозини до глубины души.
— Как?! Вы не броситесь ее искать? Но это же чудовищно! Бедное дитя, возможно, осталось без денег, и я чувствую себя виноватым. К тому же я должен ей…
Кледерман успокаивающе похлопал его по руке:
— Пусть это вас беспокоит меньше всего. У моей дочери есть собственное состояние, которым она после своего совершеннолетия самостоятельно распоряжается. Оно досталось ей от матери, австрийской графини, очаровательнейшей женщины, но, на беду, очень слабой здоровьем.
— Австрийская графиня и с состоянием? Что-то не верится — после войны Австрия лежит в развалинах, точно так же, как Германия.
— Страна, может, и разорена, но остались отдельные богатые семейства. Адлерштейны как раз из них. Так что не волнуйтесь за Лизу.
— Однако вы странный отец! Вот уже полтора года ваша дочь работает у меня, а я что-то не помню, чтобы она уезжала куда-нибудь из Венеции… Вы что же, не виделись все это время?
Несколько морщинок перерезали лоб Кледермана, и его собеседник понял, что дочь — куда большая забота для банкира, чем он желает показать. Ответ, однако, прозвучал совершенно ровно и спокойно.
— Нет, не виделись. Она не живет больше дома с тех пор, как после вашего отказа — а я понимаю мотивы вашего поступка и должен сказать, он делает вам честь, — я предложил ей еще одну партию. Человек, которого я выбрал, тоже был венецианцем, потому что она просто без ума от Венеции, и он согласен был на ней жениться. Лиза расхохоталась ему в лицо и собрала вещи. Эта размолвка совпала с ее ссорой с моей второй женой. Они никогда не ладили и, мне кажется, терпеть друг друга не могут.
74 
