Особенно,... 
83 
— Не требуйте от меня слишком многого! Я хотела бы любить свою мать, как любит ее любой ребенок, но она сделала все, чтобы этого не случилось. Тем не менее я не могу вас благодарить за убийство матери. Однако... относительно Ла Пивардьера... да, за него я вам благодарна. Он не заслуживал ничего другого, и полиция продолжала его разыскивать. Я буду молиться за вас от всего сердца, вспоминая те времена, когда очень вас любила, и в память о моей любимой крестной. Ей я обязана всем. Только благодаря ей я не прозябаю в монастырских стенах!
Впервые за все это время Шарль де Брекур улыбнулся, и его улыбка была похожа на улыбку его матери.
— Мне трудно представить вас прозябающей где бы то ни было! Вы наделены той жизненной силой, которая так или иначе поможет вам справиться с любыми неприятностями. Теперь я рад, что моя матушка взяла вас под свое крыло. Она оказалась лучшим судьей, чем я.
Мерлэн вновь появился на дорожке и осведомился, соизволит ли графиня принять господина де ла Рейни. Видя, как смутилась его хозяйка, Шарль де Брекур искренне расхохотался.
— Уж не божий ли это перст? Можно сказать, справедливое возмездие. Вам достаточно сказать слово, дорогая, и мадам де Фонтенак успокоится в своем гробу.
Шарлотта вспыхнула от гнева.
— Пора перестать принимать меня за ту, которой я никогда не была! Предать гостя и своего кузена? Оскорбить память моей дорогой крестной? Вы забыли, что мы с ней обе принадлежим к роду де Фонтенак!
— Простите мне эту шутку сомнительного свойства. Я и в мыслях не держал ничего подобного. И все-таки подумайте: промолчав, вы становитесь моей сообщницей.
Шарлотта посмотрела кузену прямо в глаза.
— Я прекрасно это знаю и согласна стать вашей сообщницей. Было бы верхом лицемерия упрекать вас за то, о чем я иной раз мечтала. Бог будет судить нас обоих.
— Спасибо! А вот и господин де ла Рейни! Вы видите? Он уже появился в конце аллеи. У меня осталось несколько минут, чтобы передать вам...
Из обширного кармана своего темно-синего плаща Шарль де Брекур достал плоский футляр и с поклоном передал его Шарлотте.
— Я уверен, что матушка непременно подарила бы их вам.
Он открыл футляр: на белом бархате переливались колье и серьги из бриллиантов с изумрудами. Шарлотта помнила их, это были самые красивые драгоценности мадам де Брекур. На ее главах невольно выступили слезы.
— Вы дарите их мне? Но разве вы не женаты?
— Нет, и никогда не женюсь. Я ушел из королевского флота и намерен вступить в Мальтийский орден. Это самое меньшее, что я могу сделать, чтобы смягчить божий гнев. Мой визит к вам — по существу, прощание.
Следуя за Мерлэном, господин де ла Рейни подошел уже достаточно близко, чтобы расслышать последние слова Шарля. Мужчины обменялись поклонами, Шарль взял шляпу со скамьи и поцеловал протянутую Шарлоттой руку. Она была взволнована и не скрывала этого.
— Да хранит вас господь, Шарль! Я буду молиться за вас. Проводите господина графа, Мерлэн!
Де ла Рейни, видя слезы на глазах Шарлотты, понял, что помешал весьма прочувствованной беседе, и попросил извинить его за вторжение.
— Шарль де Брекур вторгся не менее неожиданно, чем вы, — ответила Шарлотта.
— Вы, кажется, говорили, что вы с ним в ссоре.
— Да, и он приехал попросить у меня прощения. Горе и гнев вынудили его обидеть меня. Теперь он ни в чем меня не винит и искренне раскаивается. И еще он приехал проститься. Он вступает в Мальтийский орден и будет сражаться под его знаменами.
Они оба стояли и смотрели вслед удаляющемуся графу, пока он не скрылся за балконной дверью гостиной.
— Я не знал, что он хромает, — заметил главный полицейский. — И давно?
— В последнюю кампанию он получил удар саблей от голландца. Но довольно о моем кузене, поговорим о вас. Вы готовы пообедать со мной? Я буду счастлива.
Де ла Рейни достал из кармашка часы и взглянул на них.
— Почему бы и нет? Если только вы позволите мне долго у вас не засиживаться.
— Я распоряжусь, и мы сядем за стол сразу же, как только мадемуазель Леони вернется из церкви, — отозвалась Шарлотта и позвонила в колокольчик, призывая к себе Мерлэна.
Де ла Рейни тем временем принялся рассматривать колье и серьги, лежавшие в открытом футляре.
— Великолепные украшения! — похвалил он.
— Правда? Это любимое колье моей тети, графини де Брекур.
83 
