Последние отзывы

  30  

– Мне всегда хотелось прочитать эту книгу, я о ней много слышал...

– Ну, здесь вы не только сможете прочесть эту книгу, но еще и встретиться с автором...

– Правда?..

– Это друг нашего дома. Папа знаком с ним еще со времен Канады, где он служил под началом де Монкальма. А теперь он почти член нашей семьи. Его жена– крестная мать Адама, а он сводный двоюродный брат тети Розы... Если вы спросите, кто такая тетя Роза, то я вам скажу, что она нам совсем не родственница, а лучшая подруга нашей матери, и мы все очень любим ее. А вообще ее зовут баронесса де Варанвиль. Ее замок находится неподалеку, и, может быть, завтра мы отвезем вас туда, чтобы представить ей. Вот увидите: это самая чудесная женщина из всех, которых я знаю! Ну а теперь пойдем посмотрим сад, конюшни, пруд и ферму...

Гийом вернулся поздно. В это время дети находились в своих комнатах и готовились к ужину, который на этот раз должен был быть подан в столовой. Так всегда было по вечерам, и когда революционные волнения закончились, хозяин Тринадцати Ветров настоял, чтобы к ужину выходили в соответствующих туалетах. Но когда Элизабет, Артур и мистер Брент спустились в столовую на звук гонга, то увидели, что Тремэн и доктор Аннеброн были все в тех же костюмах, в каких уезжали, но только запыленных. Они мыли руки у умывальника из розового камня, украшавшего угол вестибюля недалеко от лестницы.

Они оба были очень озабочены и громко разговаривали, но при виде своей дочери Гийом улыбнулся и пошел ей навстречу:

– Ты позволишь нам появиться за столом в таком неподобающем виде, Элизабет? Мы умираем с голода.

– Ну, вы, как всегда, великолепны оба! – ответила с улыбкой девушка, зная, что доктор никак не мог здесь переодеться и поэтому отец из вежливости тоже оставался в своем дорожном костюме.

Затем она подошла, чтобы поцеловать Аннеброна, одного из лучших друзей отца. Но она не знала, что он был любовником ее матери. Она лишь знала, что он восхищался ею и был рядом с Гийомом в тот страшный день, когда голова Агнес Тремэн скатилась на эшафот на площади Революции в Париже. С тех пор мужчины часто встречались, и Тремэн легко простил другу те чувства, которые тот питал к его супруге, и ее измену, в которой он сам был повинен.

Аннеброн был тоже нормандцем, но один из его родителей был из Шотландии. Сын врача из Шербурга, он большую часть детства прожил в семье матери в Шотландии и закончил университет в Эдинбурге. Потом, съездив в Америку, вернулся на родину и получил клиентуру старого доктора Тостэна в Сен-Васт-ла-Уге. В окрестностях Валь-де-Сэр очень любили этого молчаливого сильного человека, похожего на белого медведя. У него было доброе сердце, отзывчивое на всякую нужду. Гийом Тремэн сохранил благодаря ему свои ноги, в то время как любой другой врач ампутировал бы их. А такие вещи не забываются. Пьер Аннеброн внимательно следил за здоровьем всех обитателей Тринадцати Ветров, и его прибор всегда ждал за их столом, и обязательно по воскресным вечерам. А после ужина они с Гийомом играли в шахматы.

– Ну что ж, пойдем к столу, – сказал Тремэн и тотчас добавил: – А где Адам? Он что, не слышал колокола? Или еще не вернулся?

На пороге салона раздался чей-то немного торжественный голос:

– Он в прачечной. Белина отмывает его там. Он явился из Эскарбосвиля такой грязный, что Лизетта не разрешила ему подняться по лестнице, а мадам Белек не пустила на кухню.

Артур обернулся, чтобы посмотреть, кто это говорит, и решил, что это очередной персонаж из сказки, ведь все обитатели усадьбы были по-своему оригинальны. Это был темнокожий человек с тяжелым подбородком, нависающими бровями и сломанным носом – настоящий флибустьер, да к тому же с длинными черными усами, загнутыми кверху и почти доходящими до глаз. Волосы на его голове были совершенно белые, как снег, к тому же собранные на затылке в пучок и перевязанные кожаной ленточкой. На нем были старинный бархатный фрак фиолетового цвета, отделанный черным шнуром, черные короткие штаны и белые чулки, но обут он был в домашние туфли, одна из которых была разрезана, чтобы туда вошла нога в толстой повязке.

И тут мальчик услышал слова доктора:

– Что это вам пришло в голову подняться, Потантен? К чему такие мучения?

Видно, он был прав: на лбу старика блестели крупные капли пота. Но мажордом в ответ только широко улыбнулся, отчего его знаменитые усы а-ля Старый Могол, за которыми он так тщательно ухаживал, поднялись еще выше. Когда-то в молодости он видел такие усы у какого-то принца, и в память о нем он даже красил их в черный цвет, чтобы они казались еще солиднее.

  30