Особенно,... 
59 
— Мать вашу, вы что, с ума сошли? Синьора, с вами все в порядке?
Витторио осматривает пострадавшую. Ничего серьезного, или почти… В общем, крови нет. Только шишка большая, вот справа. Неожиданно вырос ничем не оправданный рог, или справедливый.
— Кто это сделал? — это маляр.
— Ну какая разница — кто? — Иногда Скелло очень даже попадает в такт, особенно, если дело его касается.
— Это случайность, несчастный случай.
— Да, и произошел он с тобой.
Вит встает между ними, пытаясь остановить маляра.
— Ну, давайте не будем. Лучше не надо.
— А ты что тут делаешь? Хочешь мне еще лимончелло предложить? Знаешь, что я сделаю с гноим лимончелло? Залью его тебе и задницу.
— Ну, если так, тогда конечно.
Маляр с разбега пытается схватить Скелло; тот, все еще стоя на столе, начинает пятиться. Он падает назад, пробивает ногой сиденье плетеного стула и сползает на пол.
Маляр воодушевляется и бежит вокруг стола. Скелло лежит на полу с ногой в сиденье и никак не может встать. Маляр, вступившийся за свою подругу, разбегается, чтобы дать ему ногой в лицо. Возможно, так он хочет с ним рассчитаться. Но у него ничего не получилось. Маляр взлетает от сильного удара сзади. Лукконе разворачивает его в воздухе и тот опускается на ноги чуть в стороне.
— Слушай, хватит. Это и вправду был… несчастный случай.
— Да…
Тут вступает Хук.
— Извини, но сейчас тебе лучше бы положить немного льда на лоб твоей подруге.
— Положи себе этот лед в одно место.
— Ну, если так, тогда ты не оставляешь мне выбора. Только потом не говори мне, что я переборщил.
Хук смеется, маляр ничего не понимает, он хочет что-то сказать, но Хук наносит удар. Очень быстро. Хрясь. А Хук заметно вырос. Должно быть, много тренировался, пока меня не было. Маляр с удивительной скоростью улетает назад. И валится прямо на стул, тот падает, и он растягивается на полу. Тут поднимается крик. Какие-то мужчины в глубине зала встали из-за столов. Одна дама достает телефон и начинает звонить. Пора делать ноги. Мы понимаем друг друга без слов. Лукконе, Хук, Яхтсмен, Балестри, Цурли, Бардато вытаскивают из-за стола девушек.
— Блин, я съесть ничего не успела.
— И я.
— Ну же, будь умницей, потом я тебя угощу мороженым у Джованни.
— Да знаю я, что там подают. Трубочки, набитые одним кремом.
Все смеются, даже Скелло удается высвободить ногу из сиденья, но тут вдруг снова появляется маляр, который наконец-то понял, что происходит. Я поймал руку Джин и стаскиваю ее со стола. Она чуть не упала: я поймал ее на лету.
— Что случилось?
— Пока ничего, но лучше убраться отсюда.
— Подожди… куртка. — Она возвращается к с гулу, хватает курточку Levi’s и мы идем к выходу.
— Чао, Вит, извини, мы тут попраздновали немного.
— Да уж, попраздновали… всегда у вас так. Я вам попраздную!!!
Кажется, что он сердится, но на самом деле, он, как всегда, веселится. Он стоит в дверях. Смотрит, как мы с шумом выбегаем. Скелло подпрыгивает, и выставив ноги в сторону, бьет ногой о ногу а ля Джон Белуши, остальные смеются, Лукконе и Бани тибрят какую-то еду с чужих столов: брускеггу, кусок колбасы. Балестри идет как-то медленно, у него остановившийся взгляд: перепил или еще что-то. Но и он улыбается и разводит руками в стороны, как бы говоря: «Ну, вот такие они». Хотя и сам он «такой вот». Скелло на лету выхватывает кусок курицы из рук одной синьоры, которая уже поднесла его ко рту. Та закусила губу и стучит разгневанно по столу.
— Это невозможно! Самый лучший кусочек! Я его напоследок оставила!
Вит, допивающий вино из бокала, прыскает от смеха и опрокидывает его на себя. В этот момент мы с Джин проходим мимо, и не желая отставать, я ворую у синьоры картошку. Откусываю половину:
— Вкуснятина, еще горячая, нежная, такую только Вит делает, он сам ее режет, и никогда не покупает заморозку. Держи.
Даю оставшуюся половинку Джин.
— И не говори потом, что я не угостил тебя обедом.
И мы, держась за руки, убегаем за остальными… Джин трясется от смеха, во рту у нее — половинка картошки фри.
— Горячая…
Жалоба ее притворна — она смеется как сумасшедшая. И бежит — волосы развеваются над темной курткой. И в эту минуту, среди ночи, в голове у меня одна-единственная мысль. Я счастлив, что сегодня на заправке она меня обнесла на двадцать евро.
22
Позже в машине.
59 
