Особенно,... 
70 
— Не пойму, — бормотало себе под нос видение. — Не пойму, с чего этот свинский фонарь погас; редкий случай, чтобы мне оказаться в этой собачьей дыре в полночь да без света. С последней пинты рука дрожит, и замочную скважину не найти никак…
Леди Эмили узнала в говорившем слугу, чьей обязанностью было запирать ворота замка, прежде чем отойти ко сну. Отчаянное положение внезапно подсказало верное средство, учитывая затуманенный рассудок подвыпившего человека. Плотнее завернувшись в плащ, леди Эмили вышла на середину зала и заговорила, как могла, властно:
— Смертный, повелеваю тебе, покинь жилище великой феи Ашеры!
Хитрость подействовала мгновенно. Слуга с криком ужаса уронил на пол ключи и кинулся бежать со всей скоростью, на какую способны были его ноги. Леди Эмили без помех отодвинула засов, и задуманный побег свершился. Легкой и стремительной поступью, словно выпущенная на волю лань, бросилась она через озаренную луной лужайку к назначенному месту встречи.
Холодный печальный ветер гулял под высокими каштанами, когда леди Эмили вступила под их раскидистые ветви, нетерпеливо поджидая возлюбленного. Неверный свет то струился сквозь просветы в листве, когда порыв ветра внезапно отклонял в сторону все ветви разом, то, когда ветер затихал и ветви возвращались в прежнее положение, разбрасывал по усыпанной листьями тропинке тысячи серебристых бликов среди переменчивых теней. Временами казалось, будто сотни привидений скользят меж могучих стволов и манят полупрозрачными руками, исчезая, как только подойдешь ближе. То и дело облачко вдруг набегало на луну, и тогда в непроглядной тьме поскрипывание ветвей, шелест листьев и дикое завывание ветра соединялись в единый тоскливый звук, от которого ужасом наполнилось бы и самое отважное сердце.
Полчаса леди Эмили медленно бродила под деревьями, дрожа на холодном ветру, то и дело останавливаясь и прислушиваясь — не раздадутся ли шаги? Наконец она услышала рокочущий звук, производимый как будто колесами кареты. Звук приближался, стал уже отчетливо слышен стук копыт, и вдруг все стихло. Прошло пять тревожных минут — кругом тишина. Леди Эмили напряженно прислушивалась. Она начала уж думать, что слух ее обманул, как вдруг шорох сухих листьев в темноте возвестил о чьем-то приближении. Леди Эмили узнала походку — никто, кроме Сен-Клера, не ступал так величаво и по-военному уверенно. Беглянка полетела стрелой, и в следующий миг лорд Рональд прижал ее к груди. После первых безмолвных приветствий он сказал приглушенно, еле слышно:
— Пойдем, любимая, нельзя терять ни секунды. Тишина и быстрота необходимы для нашей безопасности.
В конце аллеи их дожидался экипаж. Возлюбленный помог леди Эмили усесться и горячо пожал ручку, которой она опиралась на его ладонь, шепнув тем же приглушенным голосом, что будет следовать за каретой верхом.
— Хорошо, милорд, — прошептала Эмили, нежно отвечая на пожатие.
Он закрыл дверцу, вскочил на коня, стоявшего тут же, и приказал трогаться. Четыре колеса и шестерка лошадей умчали прекрасную беглянку прочь. Вскоре замок опекуна остался далеко позади.
Менее чем за час они одолели четыре мили пути, отделявшие их от Витрополя, проскакали по широким улицам города, тихим и пустынным в этот час, и оказались на большой дороге, что вела на север через обширный лес. После двух часов скачки сквозь густой мрак лесной чащи экипаж свернул с главного тракта на боковую тропу, что вилась среди тесно обступивших ее дубов и пальм, вязов и кедров. Ветви возносились ввысь, теряясь в полумраке, поддерживая темный полог ночи, словно листву, и ни единый луч не указывал дорогу запоздалому путнику.
Наконец, к большой радости леди Эмили, деревья стали редеть. Карета выехала на открытое пространство, где высилась в сиянии лунного света полуразрушенная башня. Ползучие растения увивали зубчатые стены, побеги плюща изящно оплели каменные проемы окон, в которых стекло давно уж осыпалось. Карета остановилась перед чугунными воротами мрачного здания. Леди Эмили содрогнулась.
— Печальное место для ночлега, — сказала она себе. — Но чего мне бояться? Несомненно, Сен-Клеру лучше судить о том, где нам следует делать остановки.
Лакей отворил дверцу и помог леди Эмили выйти из кареты, поскольку граф еще не подъехал. Вслед за тем слуга принялся стучать в ворота, требуя, чтобы их впустили. Оглушительный грохот заржавленного дверного молотка странно тревожил глубокую торжественную тишину, что царила в нетронутой чащобе, и будил глухое эхо среди унылых развалин. После долгой паузы послышался скрип и скрежет отодвигаемого засова. Створки ворот медленно распахнулись, открывая взорам фигуру, как нельзя более гармонирующую со всем вокруг. То была старуха, сгорбленная под бременем лет. Лицо ее, морщинистое и иссохшее, хранило постоянно недовольное выражение, меж тем как маленькие красные глазки сверкали дьявольской злобой. В одной трясущейся руке она держала связку ржавых ключей, в другой — чадящий факел.
70 
