... 
28 
— Хватит разговоров! У вас лихорадка, и вам надо отдохнуть. Когда вечером придет консьерж, мы попросим его открыть более приличное помещение, чтобы уложить вас в постель. А пока надо попытаться забыть ваших друзей, ибо вы все равно ничем не можете им помочь. Когда французская армия войдет в город… вполне вероятно, что все, кто скрывается, снова появятся…
— Если этот город еще существует, — раздался из глубины комнаты замогильный голос, на который обернулись обе женщины.
— Ах! Лекен! Наконец-то ты! — воскликнула мадам Бюрсэ. — Какие новости?
Молодой человек лет под тридцать, белокурый, со смазливым, несколько вялым лицом, с каким-то женским изяществом вышел из темноты. Он носил элегантный, но запыленный полотняный костюм и выглядел усталым. Его голубые глаза по очереди прошлись по лицам женщин, и он скривился в улыбке.
— Чем больше я вижу чужбину, тем родину больше люблю, — с пафосом сказал он, прежде чем добавить нормальным голосом:
— Дела идут все хуже и хуже. Я не уверен, придет ли император достаточно скоро в Москву, чтобы спасти нас. Мое почтение, сударыня, — обратился он к Марианне. — Я не знаю, кто вы, но вы кажетесь такой же бледной, как и очаровательной.
— Это наша сестра по профессии, случайно встретившаяся нам, — сказала Ванина. — Синьорина Мария-Стэлла из театра Фейдо. Но рассказывайте, мой мальчик, рассказывайте! Что нам еще угрожает?
— Прежде дайте мне напиться. Мне кажется, что мой язык превратился в большую пересохшую губку, заполнившую весь рот, — Она станет еще больше, когда напитается, — заметила мадам Бюрсэ, протягивая ему кувшин с пивом, который он выцедил, полузакрыв глаза, с выражением неописуемого блаженства.
Забыв о всяких правилах приличия, он пощелкал языком, почти не пережевывая, проглотил ломоть окорока, залив его очередной порцией пива, затем, всем весом рухнув на жалобно заскрипевшее кресло, удовлетворенно вздохнул.
— Даже если тело обречено на скорое уничтожение, — сказал он, — все равно очень приятно подкормить его…
— Ну хватит! — вскипела Ванина. — Вы слишком веселитесь! Что вас заставило думать, что мы обречены на… как вы сказали, скорое уничтожение?
— То, что происходит в городе. Ходят слухи, что конница Мюрата преследует арьергард Кутузова. Население бежит…
— Приятная новость! Оно это делает уже три дня.
— Может быть, но население населению рознь! Вчера это делали богачи, дворяне, люди обеспеченные. Сегодня — все, у кого хоть что-то есть. Только бедняки, больные и умирающие остаются. И в настоящий момент людей охватило отчаяние, потому что из всех церквей и монастырей увозят святые иконы, чтобы они не попали в руки антихриста и его банды. Возле церкви Петра и Павла я видел валявшуюся в пыли толпу, умолявшую священников оставить им иконы. А те призывали их убивать чужеземных варваров, оскверняющих священную землю России. Но не это самое ужасное…
— Что же еще? — рассердилась мадам Бюрсэ. — У вас такая скверная манера держать про запас всякие гадости, Лекен!
— Да просто не хотел вас сразу пугать! Прежде чем покинуть Москву, этот проклятый Ростопчин открыл все тюрьмы. Вся нечисть, которая там содержалась: бандиты, воры, убийцы, — ринулась в город, ничуть не собираясь уходить. Я видел в Кремле, как одна банда ворвалась в храм… и никто не подумал поклониться иконе при входе, и не нашлось никого, чтобы призвать их к порядку. Вполне вероятно, что они будут грабить все дворцы подряд…
— А вы сидите здесь и рассуждаете? — возмущенно вскричала Ванина. — Надо поскорей предупредить консьержа, чтобы забаррикадировать двери, окна… не знаю, что еще!
Лекен мрачно ухмыльнулся.
— Консьержа? Он уже далеко. По дороге сюда я видел, как он давал тягу на битком набитой повозке. Если мы хотим защититься, надо самим позаботиться.
Впрочем, я думаю, что в этой привратницкой нам нечего бояться…
Марианна, которая не вмешивалась в разговор своих новых знакомых, высказала свое мнение:
— Насколько я поняла, эта привратницкая находится рядом с главным входом. Эти люди попытаются взломать первые попавшиеся под руку окна или двери. Мы скорей избежим опасности, если перейдем в помещение челяди…
Молодой комедиант внимательно посмотрел на нее и послал улыбку, которую он, безусловно, считал обаятельной.
— Я только что сказал, что вы так же бледны, как и очаровательны, сударыня, но теперь добавлю, что вы так же мудры, как очаровательны и бледны. Комнаты слуг на антресолях действительно кажутся мне удобным местом для почетного отступления, но в случае, если эти бесноватые вздумают поджечь дворец, мы там неминуемо изжаримся! И если…
28 
