Последние отзывы

  32  

Словно услышав ее слова, небо прорвалось. Под апокалипсические раскаты грома потоки воды низверглись на Москву, мгновенно затопив сад Долгоруких и его временных обитателей, которые устремились прочь от клубов обжигающего пара, бьющего из недр горящего здания. Вскоре пожар превратился в паровой котел.

Промокнув до нитки, товарищи по несчастью стали искать укрытие, но в саду не оказалось ни киоска, ни беседки.

— Надо уходить отсюда, — воскликнула Антони, — иначе мы схватим простуду…

— Это еще не так страшно, — проворчала Ванина. — Но я рискую потерять голос. Я привыкла к солнцу и боюсь сырости как чумы. Достаточно мне простудиться, и я не смогу больше петь!

— Я восхищен, — съехидничал Лекен, — что вы в такой момент думаете о пении… Но я согласен с вами, что надо немедленно покинуть это негостеприимное место. Вопрос только… как?

В самом деле: это было легче пожелать, чем осуществить. В окружавших сад стенах и решетках единственным выходом была маленькая низкая дверь, запертая замком, достойным сокровищницы, который, по всей видимости, открыть было невозможно.

— Но бандиты вошли же здесь недавно, — сказала Луиза Фюзиль. — Почему бы нам не выйти?

— Они вошли, перелезая через стену, — объяснил Лекен. — Конечно, я могу подсадить вас туда, если вы потом поможете мне взобраться… Хотя я не представляю себе как…

Вместо ответа Ванина, сбросив наконец свою диадему и спадавшие ей на лицо намокшие перья, смотала с себя длинное шелковое полотно, представлявшее собой пеплум, ничуть не смутившись остаться в нижней юбке и кофте без рукавов, и показала материю Лекену.

— Когда влезем наверх, опустим вам это! Она очень прочная! И с ее же помощью спустимся с другой стороны…

Сказано — сделано. Ванина, как подавшая идею и средство ее исполнения, пошла первой, прочно уселась верхом на стене и нагнулась, чтобы помочь Марианне, которую остальные женщины с трудом подсадили на плечи Лекену, не преминувшему, как бы невзначай, коснуться груди и бедер молодой женщины. Дальше пошло легче, и последним вытащили Лекена.

Спуск прошел в том же порядке благодаря пеплуму Дидоны, скрученному в толстый канат. Но внизу Марианна, истратив все силы, оказалась на грани беспамятства. Пока другие приземлялись с помощью Ванины, она прислонилась к стене с отчаянно бьющимся сердцем и пустой головой, нечувствительная даже к продолжавшему лить дождю.

— Э, да вам не по себе? — спросила Ванина, увидев ее осунувшееся лицо.

— Да так себе. Куда мы теперь пойдем?

— Честно говоря, я понятия не имею. Из наших многочисленных друзей никого не осталось…

— Точно, — подтвердила мадам Бюрсэ. — Возможно, удастся расположиться в каком-нибудь брошенном доме. Их здесь столько!

— Брошенные дома таят неприятные сюрпризы, — пробормотал Лекен, стараясь поднять воротник своего сюртука, чтобы немного прикрыть голову.

— Почему не попробовать найти наших товарищей? — предложила Луиза Фюзиль. — С тех пор как мы расстались, я не перестаю думать о них: не нашли ли они убежище во дворце Нарышкина. Князь был в восхищении от малютки Ламираль…

— Ухаживать за танцовщицей и приютить целую труппу — это уж слишком, — пробурчал Лекен. — Но все-таки это возможно: дорогой князь с виду был точно «на крючке»… Можно сходить туда глянуть.

— Святая Мадонна! Подумайте только, — вмешалась Ванина. — Да ведь дворец князя на другом конце Москвы. И та бедняжка никогда не смогла бы дойти туда. Вот у меня есть лучшая идея: кюре Сен-Луи-де-Франс…

— Аббат Сюрже? — с видимым отвращением сказал Лекен. — Ну и идея!..

— А почему бы и нет? Это француз и служитель Бога.

Он приютит нас. Я знаю его. Это само великодушие.

— Может быть, но он все-таки священник, а я их не выношу. К тому же между Церковью и театром еще со времен Мольера не было теплых отношений… Я не пойду.

— А я тем более, — сказала мадам Бюрсэ, — я не знаю, если…

— Ну ладно, я пойду! — оборвала ее Ванина, обнимая за талию Марианну. — Идите куда хотите, вы знаете, где меня найти. К тому же… вы правы. Не потому, что опасаетесь аббата Сюрже, а потому, что не хотите затруднить его. Ведь у него, вероятно, уже полным-полно беглецов.

— Но я не хочу быть причиной вашей разлуки, — в отчаянии простонала Марианна. — Проводите меня к этому аббату и отправляйтесь к своим друзьям. Неразумно дробить вашу группу из-за какой-то чужой.

— Вы не чужая. Вы певица, как и я. Я кроме того, вы тосканская княгиня, а Тоскана — моя родина. Хватит болтать! Идем! До скорого, друзья! Храни вас Господь!

  32