Последние отзывы

  34  

— Я понимаю, вы о нем уже давно забыли, — сказала Марианна, пытаясь улыбнуться. — Если у вас найдется охапка соломы, нам будет достаточно. Мы артистки… И комфорт не всегда является нашим уделом…

— , Наверное! Но в любом случае я не могу закрыть перед вами дверь в такую ужасную ночь… и в такую погоду. Следуйте за мной…

Они пошли за ним по коридору. С обеих сторон из-за закрытых дверей доносились разные звуки: бормотание молитв, перешептывание, храп, всхлипывания, подтверждавшие, что жилище священника действительно переполнено.

В самом конце аббат открыл низкую дверь рядом с кухней.

— Здесь кладовая, где хранятся различные инструменты. Я найду немного соломы и думаю, что вы обе сможете устроиться. Затем я принесу что-нибудь, чтобы высушиться и согреться.

Немного спустя женщины нашли среди метел, ведер и садовых инструментов относительный уют, благодаря постеленной на пол соломе, полотенцу, чтобы обтереться, двум покрывалам, в которые они завернулись, сняв мокрую одежду и повесив ее сушиться на грабли, и дымившемуся кувшину горячего вина с корицей, выпитого ими с наслаждением при свете свечи, после чего хозяин пожелал им доброй ночи.

Перед тем как лечь, Ванина заботливо проверила перевязку. Она была сырая, но густой слой мази не пропускал влагу к ране. Сделав новую перевязку из сухого куска полотенца, она пощупала лоб подруги.

— Вы быстро поправитесь, — с удовлетворением заявила она. — После всего, что вам пришлось вынести, у вас даже нет лихорадки. Святая Мадонна! Вашему здоровью можно позавидовать.

— Для меня большая удача, что я встретила вас.

— Можно подумать! «Удача — женщина…»— замурлыкала Ванина, — и я могу вернуть вам комплимент. Я уже давно мечтала познакомиться с вами…

Заснули быстро, но сон Марианны был тревожный.

События длинного и трудного дня: паника, встреча с Чернышевым, дуэль, арест Язона, вероломное нападение цыганки, ранение и, наконец, пожар во дворце, бегство под ливнем — все это сильно подействовало на молодую женщину. Потеряв власть над заснувшим телом, разум ее метался, как обезумевшая птица, не находя успокоения. Страх осаждал его непрерывно, страх, против которого выступал добрый гений в виде ангела, задрапированного в огненный пеплум, со смешным украшением из перьев на голове.

Снова она увидела старый сон, неоднократно угнетавший ее. Море… Покрытое бушующими волнами море вздымает вспененную преграду между ней и кораблем, летящим на всех парусах к горизонту. Несмотря на ярость встречных потоков, Марианна отчаянно старается догнать его. Она борется изо всех сил, до предела напрягая волю, и в момент, когда она начинает тонуть, над океаном простирается гигантская рука и обрушивается на нее, чтобы вырвать из бездны. Но на этот раз море было красное, а рука не появилась. Пришло что-то неопределенное, слегка встряхнуло ее… и Марианна, внезапно проснувшись, увидела, что над ней склонился крестный и осторожно тормошит ее.

— Идем! — прошептал он. — Идем в коридор.

Мне надо поговорить с тобой.

Она бросила взгляд на подругу, но Ванина, свернувшись клубочком, мирно спала и не шелохнулась, когда Марианна, вставая, зашуршала соломой.

В коридоре было темно. Только ночник над входной дверью едва рассеивал мрак. Достаточно, впрочем, чтобы убедиться, что больше никого здесь нет. Тем не менее Марианна и кардинал остались в углублении двери.

— Прости, что я разбудил тебя, — сказал последний. — Ты как будто ранена?

— О, не особенно серьезно: удар, полученный в толпе, — солгала молодая женщина, не чувствуя ни желания, ни смелости пуститься в длинные объяснения.

— Тем лучше! Потому что завтра утром тебе надо покинуть этот дом… И вообще Москву. Я не могу понять, что привело тебя сюда. Я считал, что сейчас ты в море, по пути во Францию.

Голос его был сухой, задыхающийся. В его дыхании ощущалась лихорадка, а в тоне — никакой нежности, только раздражение и недовольство.

— Я могла бы на ваш вопрос ответить вопросом, — отпарировала Марианна. — Что делает под видом сторожа кардинал Сан-Лоренцо в Москве, в момент, когда сюда идет император?..

Даже в темноте она увидела, как молния гнева сверкнула в глазах прелата.

— Это тебя не касается! И у нас нет времени для объяснений. Уезжай, говорю тебе. Я знаю, что этот город обречен. Беги!..

— Кем обречен? И за что? Неужели вы считаете Наполеона настолько безумным, чтобы разрушить его?

  34