87 
– Говорю вам, что она лжет!..
– Перед смертью не лгут, – строго сказал Жоливаль, тогда как Гракх живо нагнулся к женщине.
Послышался шепот, завершившийся хриплым стоном. Пожелтевшая рука, которую держал Гракх, обмякла.
– Она умерла... – прошептал юноша.
– Что она сказала? Ты что-нибудь понял?
Он кивнул головой, затем отвел глаза.
– Она сказала: «Простите меня, мамзель Марианна». Она сказала: «Дура!.. Такая же дура, как и я!..»
Чуть позже Марианна, которая с пустотой в голове и тяжестью в сердце готовилась приступить к ужину, позволила Императору увлечь себя на террасу дворца. Пришел Дюрок с сообщением, что огонь охватил несколько новых кварталов, и Наполеон, бросив салфетку, встал из-за стола и направился к лестницам, сопровождаемый приглашенными на ужин. То, что он увидел, вызвало у него проклятие. Легкий ветерок колебал черные смерчи дыма, распространявшие противный запах серы и смолы. К востоку пламя вырывалось из домов, расположенных вдоль длинной улицы, а на берегу Москвы-реки горел большой пакгауз.
– Там запасы зерна, – сказал кто-то, – и огонь пошел со стороны базара. Кажется, это район складов растительного масла и сала... К счастью, нет сильного ветра, иначе усмирить огонь было бы невозможно.
– Какая дикость! – в сердцах бросил Наполеон. – Но я вижу там солдат с бочками и ведрами.
Он отдал несколько приказов и направился к Марианне, которая смотрела на это зрелище.
– Я начинаю верить, что вы были правы... по меньшей мере частично. Эти кретины лишат нас продовольствия...
Она обратила к нему пустой взгляд и покачала головой.
– Они не удовольствуются этим, сир, уверяю вас. Но для меня теперь это не имеет значения... Надо думать о вас...
– Какая же ты дурочка! – пробормотал он сквозь зубы. – Неужели ты думаешь, что я позволю тебе погибнуть? Ты – бравый маленький солдат, Марианна, даже когда ты говоришь глупости, а я люблю своих солдат, как собственных детей. Или мы погибнем здесь вместе, оба... или вместе спасемся. Но еще рано говорить о смерти.
Затем, видя, что она смотрит на него с улыбкой, более печальной, чем слезы, он добавил еще тише:
– Верь мне. Твоя жизнь не окончилась. Наоборот, она открывается перед тобою. Я прекрасно понимаю, что ты страдаешь. Я знаю, ты воображаешь, что я мелю вздор, но наступит день, когда ты убедишься, что я был прав. Подумай о твоем сыне, который пробуждается к жизни без тебя. Забудь, наконец, этого Бофора. Он недостоин тебя. И думай о том, чье имя ты носишь. Вот он достоин тебя... и он так любит...
– Неужели вы прорицатель, сир? Кто мог сказать вам?
– Никто... если не считать мое знание людей. Все, что он делал, он делал только из-за любви... Не пытайся больше поймать звезду на дне колодца.
Он отстранился от нее, но не отвел глаза. Затем, бросив быстрый взгляд на город, он сделал несколько шагов в сторону присутствующих. Похоже, огонь уменьшался.
Император остановился, обернулся.
– Ну так как? – сказал он. – Я жду!
Марианна медленно склонилась в глубоком реверансе.
– Я попытаюсь, сир... Даю вам слово.
Зимний ветер
Глава I
Кассандра
Кровать со слегка отдающими плесенью простынями была твердой, как доска. Марианна долго ворочалась, тщетно пытаясь уснуть. Она очень устала и, когда Император удалился, поспешила в свою комнату, убедившись, что Жоливаль надлежащим образом устроен по соседству. Конец этого богатого на впечатления дня был слишком утомительным, чтобы молодая женщина не испытала облегчение, избавившись от придворного протокола, срочно вводимого в Кремле графом де Сегюром.
Думая только об отдыхе и отложив на завтра решение сложных проблем, Марианна сразу же легла, надеясь, что после сна у нее в голове все прояснится. Но безжалостный водоворот мыслей и жесткое ложе не позволили обрести ей блаженное забвение.
А мысли ее, отказываясь от передышки, блуждали на дороге в Санкт-Петербург вслед за тем, кто, ничуть не тревожась о своей возлюбленной, с такой легкостью и эгоизмом оставил ее. И тем не менее ей не удавалось рассердиться на него серьезно, столь велика и слепа была ее любовь к нему. Она слишком хорошо знала упрямство Язона, чтобы искать ему оправдания, будь то стойкая злоба к Наполеону или страстное желание вернуться в свою страну... Два чувства, вполне объяснимые и такие типично мужские!
Марианна также не скрывала от себя, что без вырванного у нее Наполеоном обещания, о котором она уже жалела, она сделала бы все, чтобы уйти из этого дворца, где она чувствовала себя в его власти. С какой радостью она последовала бы примеру Крэга О’Флаерти! Ирландец не захотел остаться во дворце. Узнав от Гракха о судьбе Язона, он без колебаний принял решение.
87 
