49 
Альдо и Адальбер оба одновременно вскочили.
– Этого-то мы и боялись! – воскликнул Морозини. – Бертье просто заманили в ловушку! А поскольку нашлась машина, я уверен, что Дюмен был уже мертв, когда Бертье к нему приехал. И он сразу стал идеальным кандидатом в виновники преступления. Потом уничтожили Бертье. А от мертвого тела и от машины избавились по отдельности.
– Вот и странно, что по отдельности, – сердито проворчал Желе. – Почему бы не покончить со всем сразу?
– Чтобы было побольше подозрений, – объяснил Адальбер, – даже если машину найдут. Хотя в этом случае подозрения в виновности Бертье могут остаться только у глупцов. Трудно предположить, что убийце выгодно утопить быструю машину, а не уехать на ней куда подальше.
– Мы не знаем, что это за доказательство, о котором шла речь. Возможно, это какая-то драгоценность. В таком случае убийце выгоднее на какое-то время затаиться.
– Послушайте, – заговорил Альдо, едва сдерживая гнев, – мне кажется, пора снять с глаз шоры и непредвзято посмотреть на то, что происходило в действительности. Перестаньте искать виновного, ищите жертву! Бертье не мошенник, не преступник! Он – золотое перо своей газеты. К тому же не так давно женился на очаровательной молодой женщине, которую обожает, стал отцом прелестного малыша. Отозвавшись на странный телефонный звонок, он действовал как профессиональный журналист и только, а вы хотите повесить на него убийство! Очнитесь наконец, посмотрите правде в глаза! Я готов поклясться, что он нашел уже остывший труп Дюмена. Что показало вскрытие?
Комиссар закашлялся и принялся перебирать бумаги на своем столе.
– Наш судебно-медицинский эксперт болен, а эксперт из Тура перегружен. Он приедет сюда завтра в первом часу дня.
– Мы попали в средневековье! – не удержался Адальбер. – Но раз он приедет завтра, эксгумируйте тело ван Тильдена!
– Это еще зачем? Он покончил с собой и оставил написанную собственной рукой записку.
– И что? Не было вскрытия? Не было медицинского заключения? В случаях самоубийства вскрытие обязательно!
– Мы ограничились обследованием желудка. Ван Тильден принадлежал к секте, в которой вскрытие тела считается страшным кощунством. Его секретарь и большинство слуг тоже принадлежали к этой секте. Они все плакали и умоляли не делать вскрытия. Мы не видели необходимости оскорблять их религиозные чувства. Да и зачем его было делать?
– Чтобы узнать, что произошло на самом деле, – подал голос профессор. – Добровольное самоубийство отличается от вынужденного множеством мелких деталей. Поскольку верные слуги больше не плачут вокруг вас, вы можете, по крайней мере, попросить разрешения на повторное обследование тела. Таким образом вы точно узнаете, действительно ли у Дюмена могли быть доказательства… или он завлек вашего журналиста в ловушку.
– Вы представляете, какой поднимется шум? Во-первых, потребуется особое разрешение. Во-вторых, тело покойного лежит в часовне при замке, а у замка теперь новый хозяин, иностранец, который чуть ли не на ладан дышит. Вряд ли ему понравится такое беспокойство…
Зазвонил телефон, комиссар Дежарден замолчал, поднял трубку и раздраженно ответил:
– Алло! Да! Это я.
Последовало молчание, потом он заговорил гораздо более любезным тоном:
– Я прекрасно понимаю вашу точку зрения, господин главный, и могу вас уверить… да… да… Совершенно… Они здесь… Конечно, я понимаю!
Пока продолжался разговор по телефону, Альдо и Адальбер обменялись удовлетворенными взглядами: «главным» мог быть только их дорогой Ланглуа, который по зрелом размышлении решил взять под свое могучее крыло двух своих добровольных информаторов. Да, они часто приносили ему хлопоты, но вместе с тем оказывали и услуги, от которых нельзя отмахнуться.
Повесив трубку, Дежарден улыбнулся и объявил своим гостям, не ссылаясь, впрочем, на телефонный разговор, что они свободны. Однако он попросил их оставаться до поры до времени в пределах досягаемости, что друзья охотно ему пообещали.
– У нас тоже есть к вам небольшая просьба, господин комиссар, окажите нам любезность и доставьте, пожалуйста, обратно в деревню, мы остановились в местной гостинице.
– Об этом не беспокойтесь, мой друг, – снова вмешался профессор. – Мой автомобиль стоит во дворе, я сам их отвезу, а по дороге мы заодно и поболтаем.
49 
