ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Леди туманов

Красивая сказка >>>>>

Черный маркиз

Симпатичный роман >>>>>

Креольская невеста

Этот же роман только что прочитала здесь под названием Пиратская принцесса >>>>>

Пиратская принцесса

Очень даже неплохо Нормальные герои: не какая-то полная дура- ггероиня и не супер-мачо ггерой >>>>>

Танцующая в ночи

Я поплакала над героями. Все , как в нашей жизни. Путаем любовь с собственными хотелками, путаем со слабостью... >>>>>




  17  

Хэтти заметила это его движение и одобрение в его темно-карих глазах.

— Не осталось ничего, — медленно произнес старик, стоя в проеме двери. — Сгорели хлопковые поля.

О-о-о! — простонали все сразу.

— Мы разбомбили ткацкие фабрики…

О-о-о!

— Все заводы стали радиоактивными, все пронизано радиоактивностью. Все дороги, и фермы, и продовольствие — все радиоактивно. Буквально все.

И он продолжал называть все новые и новые города.

— Тампа.

Мой город, прошептал кто-то.

— Фултон.

Это мой, сказал кто-то еще.

— Мэмфис.

Мэмфис… Неужели и Мэмфис сожгли? — раздался испуганный вопрос.

— Мэмфис взорвали.

И четвертую улицу в Мэмфисе?

— Весь город, до основания, — отвечал старик.

Это проняло их всех. Через двадцать лет прошлое нахлынуло на них. В памяти собравшихся людей всплыло на поверхность все: города и местечки, деревья и кирпичные дома, вывески и церкви, и знакомые магазинчики. Название каждого города, места пробуждало память, и среди них не осталось никого, кто не подумал бы о прошедших днях. Все они были достаточно взрослыми для этого, если не считать детей.

— Ларедо.

Я помню Ларедо.

— Нью-Йорк-Сити.

У меня был магазин в Гарлеме.

— Гарлем разбомбили.

Зловещие слова. Знакомые, запомнившиеся места. Трудно представить себе эти места в руинах.

Уилли Джонсон прошептал:

— Гринуотер, Алабама. Там я родился. Я помню.

Разорено. Все разорено. Так сказал этот человек.

Тем временем старик продолжал:

— Мы разрушили, уничтожили все — такими мы были идиотами, идиотами и остались. Мы убили миллионы людей. Не думаю, что на Земле осталось в живых больше пятисот тысяч человек, всех родов и видов. И из всех обломков цивилизации мы сумели собрать достаточно металла, чтобы построить эту ракету, и мы прибыли на ней в этот час, дабы просить вашей помощи.

Он в сомнении сделал паузу и смотрел вниз, на лица людей в расчете увидеть, что они думают, но ему не удалось развеять свои сомнения.

Хэтти Джонсон почувствовала, как напряглись мускулы руки ее мужа, увидела, как крепко сжал он конец веревки.

— Мы были круглыми идиотами, — тихо продолжал старик. — Мы своими руками свели на нет нашу Землю и цивилизацию. Ни один из городов не стоит спасения: все они будут радиоактивными на протяжении века. С Землей покончено. Ее время ушло. У вас здесь есть ракеты, которыми за все эти двадцать лет вы ни разу не воспользовались, чтобы вернуться на Землю. А я собираюсь попросить вас воспользоваться ими. Отправиться на них на Землю, забрать оставшихся в живых и привезти их на Марс. Помочь нам на сей раз выжить. Мы были глупы. Мы перед Богом признаем нашу глупость и всю нашу греховность. Все мы — и китайцы, и индийцы, и русские, и англичане, и американцы. Мы просим принять нас. Ваши марсианские земли оставались невспаханными многие века; тут найдется место для всех; здесь добрые почвы — я видел ваши поля сверху. Мы придем и будем работать на вас. Да, мы готовы даже на это. Мы заслужили все, что вам угодно будет сделать с нами, но не отвергайте нас. Мы не можем заставить вас действовать. Если вы так захотите, я сяду в корабль и отправлюсь назад — и на этом все кончится. Мы больше никогда не побеспокоим вас. Но нам хотелось бы прилететь сюда, чтобы работать на вас и делать все то, что раньше вы делали для нас: убирать ваши дома, готовить пищу, чистить ваши ботинки и во имя Бога подвергнуть себя унижению за все то, что в течение многих веков мы творили с собой, с другими, с вами.

Он окончательно обессилел.

Наступила гробовая тишина. Такая тишина, что ее можно было пощупать рукой, тишина, подобная давлению приближающейся грозы. В сиянии солнца они стояли, опустив, словно плети, свои длинные руки, и глаза всех них были обращены на старика, а тот стоял, не двигаясь, и ждал.

Уилли Джонсон сжимал петлю в руке. Окружавшие его ожидали его действий. Его жена крепко сжимала его руку.

Она жаждала постичь всю их ненависть, докопаться до нее и сделать с нею что-то, пока не набредет на маленькую щелочку, трещинку в ней, и тогда по кирпичику, по камешку будет разрушать ее, пока не падет часть стены, а затем рухнет и все сооружение, и тогда с ней будет покончено. Оно уже шатается. Но где камень преткновения, и как до него добраться? Чем можно тронуть их, и где найти то, что пробудит в них всех желание разделаться со своей ненавистью?

Она смотрела на Билла во время этой неотступной тишины, и все, что она видела в этой ситуации, был он, его жизнь и все, что с ним было, и она вдруг поняла, что он — камень преткновения, что стоит ему расслабиться — и все остальные вздохнут свободно.

  17