51 
— Нет, сэр.
— Ты останешься здесь и отработаешь мне эти пятьдесят зелененьких, не будь я Сэмюэль В. Тис.
Он повернулся и торжествующе улыбнулся мужчинам под навесом.
Белтер смотрел на поток, до краев заполняющий улицу, на черный поток, неудержимо струящийся между лавками, черный поток на колесах, верхом, в пыльных башмаках, черный поток, из которого его так внезапно вырвали. Он задрожал.
— Отпустите меня, мистер Тис. Я пришлю оттуда ваши деньги, честное слово!
— Послушай-ка, Белтер. — Тис ухватил негра за подтяжки, потягивая то одну, то другую, словно струны арфы, посмотрел на небо и, пренебрежительно фыркнув, прицелился костистым пальцем в самого Господа Бога. — А ты знаешь, Белтер, что тебя там ждет?
— Знаю то, что мне рассказывали.
— Ему рассказывали! Иисусе Христе! Нет, вы слышали? Ему рассказывали! — Он, небрежно так, словно играя, мотал Белтера за подтяжки и тыкал пальцем ему в лицо. — Помяни мое слово, Белтер, вы взлетите вверх, как шутиха в день Четвертого июля, и — бам! Готово, один пепел от вас, да и тот разнесет по всему космосу. Эти болваны-ученые не смыслят ни черта, они вас всех укокошат!
— Мне все равно.
— И очень хорошо! Потому что там, на этом вашем Марсе, знаешь, что вас поджидает? Чудовища кровожадные, глазища — во! Как мухоморы! Небось, видал картинки в журналах про будущее, в закусочной у нас продают по десяти центов штука? Ну так вот, как налетят они на вас — весь мозг из костей высосут!
— Мне все равно, все равно, все равно. — Белтер, не отрываясь, смотрел на скользящий мимо поток. На темном лбу выступил пот. Казалось, он вот-вот потеряет сознание.
— А холодина там! И воздуха нет, упадешь там и задрыгаешься как рыба. Разинешь пасть и помрешь. Покорчишься, задохнешься и помрешь! Как это — по душе тебе?
— Мало ли что мне не по душе, сэр… Пожалуйста, сэр, отпустите меня. Я опоздаю.
— Отпущу, когда захочу. Мы будем мило толковать с тобой здесь, пока я не позволю тебе уйти, и ты это отлично знаешь. Значит, путешествовать собрался? Ну, так вот что, мистер «Высоко в небеса», возвращайся домой, черт дери, и отрабатывай пятьдесят зелененьких! Срок тебе — два месяца.
— Но, сэр, если я останусь отрабатывать, я опоздаю на ракету!
— Ах, горе-то какое! — Тис попытался изобразить печаль.
— Возьмите мою лошадь, сэр.
— Лошадь не может быть признана законным платежным средством. Ты не двинешься с места, пока я не получу своих денег.
Тис ликовал. Настроение у него было чудесное.
У лавки собралась небольшая толпа темнокожих людей. Они стояли и слушали. Белтер дрожал всем телом, понурив голову.
Вдруг от толпы отделился старик.
— Мистер?
Тис глянул на него:
— Ну?
— Сколько должен вам этот человек, мистер?
— Не твое собачье дело! Старик повернулся к Белтеру:
— Сколько, сынок?
— Пятьдесят долларов.
Старик протянул черные руки к окружавшим его людям:
— Нас двадцать пять. Каждый дает по два доллара, и быстрее, сейчас не время спорить.
— Это еще что такое? — крикнул Тис, величественно выпрямляясь во весь рост.
Появились деньги. Старик собрал их в шляпу и подал ее Белтеру.
— Сынок, — сказал он, — ты не опоздаешь на ракету. Белтер взглянул в шляпу и улыбнулся:
— Не опоздаю, сэр, теперь не опоздаю! Тис заорал:
— Сейчас же верни им деньги!
Белтер почтительно поклонился и протянул ему долг, но Тис не взял денег; тогда негр положил их на пыльную землю у его ног.
— Вот ваши деньги, сэр, — сказал он. — Большое спасибо. Улыбаясь, Белтер вскочил в седло и хлестнул лошадь. Он благодарил старика: они ехали рядом и вместе скрылись из виду.
— Сукин сын! — шептал Тис, глядя на солнце невидящими глазами. — Сукин сын…
— Подними деньги, Сэмюэль, — сказал кто-то с веранды. То же самое происходило вдоль всего пути. Примчались босоногие белые мальчишки и затараторили:
— У кого есть, помогают тем, у кого нет! И все получают свободу! Один богач дал бедняку двести зелененьких, чтобы тот рассчитался! Еще один дал другому десять зелененьких, пять, шестнадцать — и так повсюду, все так делают!
Белые сидели с кислыми минами. Они щурились и жмурились, словно в лицо им хлестали обжигающий ветер и пыль.
51 
