Последние отзывы

  35  

Вежливый граф прикрыл рот рукой, пряча улыбку, и постарался утешить разгневанную даму. Генерал Торнтон, в свою очередь, заверил миссис Стэнклиф, что стол чрезвычайно изыскан и обилен, а посему отсутствие зайцев и куропаток никто не заметит.

Однако миссис Стэнклиф не желала прислушиваться к доводам рассудка. Все с тем же непреклонным выражением лица она учтиво поклонилась и величественно выплыла из зала. Верная данному слову, она и впрямь в тот же день уволила всю прислугу: никогда еще на улицы города не выбрасывали разом столько официантов, горничных, конюхов и лакеев. Это происшествие снискало почтенной хозяйке прозвище герцогини Заморнской, как с тех пор прямо в глаза величает ее лорд Стюартвилл. Впрочем, подобная вольность разрешена лишь любезному графу. Любому другому не поздоровится, если он позволит себе излишнюю фамильярность в присутствии миссис Стэнклиф.

Не успел я позавтракать, как лакей принес записку, которая гласила: «Дорогой Тауншенд, приглашаю вас на утреннюю прогулку. Ваш и прочая У. Перси».

Я черкнул в ответ: «Дорогой баронет, почту за честь. Ваш и прочая Ч. Тауншенд».

Мы встретились в передней и рука об руку направились на поиски приключений.

Столица бурлила. Казалось, половина населения высыпала на недавно проложенные широкие улицы. От вчерашнего ненастья не осталось и следа. Знойное безоблачное лето вступило в свои права. Везде мелькали белые платья дам, спешивших укрыться от жары в прохладе роскошных магазинов.

Перед нами возвышался новый собор: величественный фронтон и резные башенки сверкали, словно мрамор, на фоне безоблачного южного неба. Звон колоколов, нежный, как арфа Бокс а , разносился в прозрачном утреннем воздухе, и юная столица ускоряла свой бег, вдохновленная этими божественными звуками. А ведь еще недавно процветающую и оживленную Заморну попирала железная пята Симпсона! Где ныне тирания и угнетение? Ничто не выдавало последствий недавнего вторжения, тяжкого бремени государственного долга, былой бедности и страданий. Всюду взгляду представали прекрасные женщины, величественные дворцы, фабрики и модные лавки.

В начале нашей прогулки воздух был чист и ясен, но как только центр города остался позади и мы подошли к мосту через реку, по берегам которой возвышались башни фабричных труб, воздух сгустился. Клубы плотного угольно-черного дыма поднимались над двумя громадными фабричными зданиями — владениями Эдварда Перси и мистера Сиднема — и медленно заволакивали небо над столицей.

— Курительная трубка Эдварда, — задрав голову вверх, сказал Уильям, проходя мимо цилиндрической трубы, взлетевшей на три сотни футов в небо. За мостом мы вышли на широкую дорогу и лишь тут в полной мере ощутили прелесть погожего июньского утра.

Перед нами раскинулась ширь Олимпианской долины; молочно-белая дорога, извиваясь, бежала меж тучных пастбищ и волнующихся лесов. Мое сердце возликовало при виде мягкой линии холмов, спускавшихся к реке — великой реке, что с неумолчным гулом дальних морей несла свои широкие тихие воды среди райской зелени лугов. Мы подошли к воротам Хартфорд-Парка. Отсюда хорошо просматривался дом. Буки, что росли вдоль аллеи, вздымали высоко над дамбой серебристые кроны. Каждые пять минут мимо нас проезжали богатые экипажи, проносились величественные всадники на благородных скакунах.

Почти полчаса мы гуляли в молчании. Внезапно сэр Уильям воскликнул:

— Смотрите, Тауншенд, какая красотка!

— Где?

Он указал на юную даму, восседавшую на маленьком горячем пони. Даму сопровождал верховой слуга. Летящие пурпурные одежды мягко окутывали прелестные округлые формы, подчеркивая изящество посадки и плавность движений. Я не сразу разглядел лицо — мешали длинные локоны и вуаль, — но вот обворожительная наездница обернулась и я узрел тонкий профиль, ясный взгляд и божественно прекрасные черты. А ведь я ее знаю!

— Знакомое лицо, — заявил я. — Я видел ее вчера у витрины модной лавки перед гостиницей «Стэнклиф».

Ибо то была вчерашняя прелестница, которой я любовался из окна.

— И я знаю, — отвечал баронет. — Это мисс Мур, дочь знаменитого адвоката.

— Неужели? Джейн — прекрасная ангрийка!

Возможно, читатель еще не забыл портрет юной леди, которую я живописал, сравнивая прелести восточных и западных женщин.

  35