166 
— Подумай! — насмешливо сказал Арно. — И вбей себе в голову, что здесь тебе следует заниматься лишь одним противником — мною! Эта женщина не имеет никакого отношения к тому, что случилось…
Понимая, что Арно пытается ее спасти, Катрин горячо запротестовала. Она твердо была намерена разделить его участь, какой бы та ни была.
— Благодарю тебя за великодушие, но оно мне не нужно. Если ты виновен, тогда и я тоже!..
— Глупости! — сердито воскликнул Арно. — Я действовал один!
Взгляд епископа с сомнением переходил с одного на другого. Он учуял здесь какую-то тайну и намерен был ее выяснить.
— Палач скоро приведет вас к согласию, — сказал он с ехидным смешком. — Если ты назовешь мне свое имя, возможно, я увижу картину яснее. Ты, как и госпожа де Брази, тоже предатель из Бургундии?
Выражение неописуемого отвращения перекосило лицо Арно.
— Я? Бургундец? Ты оскорбляешь меня, епископ!
Мне нечего больше терять, и я скажу тебе свое имя.
По крайней мере, это докажет тебе, что у меня нет ничего общего с этой сумасшедшей женщиной. Меня зовут Арно де Монсальви, и я — один из капитанов короля Карла. Она — из Бургундии. Это ее семья убила моего брата во времена Кабоша. Ты все еще веришь, что я позволил бы вовлечь себя во что-либо подобное вместе с ней? Ты, наверное, безумен, епископ…
Слезы полились из глаз Катрин. Может быть, Арно только пытался ее спасти, но и в этом случае его презрение было большим, чем она могла вынести. В отчаянии она воскликнула:
— Неужели ты все еще отвергаешь меня… даже сейчас? Почему ты не хочешь дать мне умереть вместе с тобой? Скажи мне!
Она протянула к нему скованные руки, готовая ради одного доброго слова стать на колени. Она не замечала мрачного окружения и опасного человека, который слушал их. Сейчас для нее существовал только этот мужчина, которого она любила так страстно и безнадежно и который отвергал ее даже в такой критический момент.
Арно застыл, сжал зубы и уставился прямо перед собой, не давая ее призывам смягчить себя.
— Ну же, епископ, давай кончать с этим фарсом! Отпусти ее. Я признаюсь во всем, что замышлял против тебя.
Но Пьер Кошон расхохотался. Отдавшись веселью, он рухнул в свое кресло. Его широко распахнутый рот открыл несколько гнилых обломков — все, что оставалось от его зубов, он хохотал, не в силах остановиться, а его пленники с удивлением смотрели на него. Внезапно он стал серьезен и облизнул свои жирные губы, словно кот-обжора, который собирается сожрать упитанную мышку.
Отблеск ненависти осветил его желтые глаза, и он подошел к узникам. Своей жирной рукой он схватил Арно за воротник.
— Монсальви, да? Брат юного Мишеля, я полагаю? И ты действительно думал, что я поверю твоей сказке? Ты принимаешь меня за простачка или думаешь, я потерял память? Отпустить ее? Твою соучастницу? Ты думаешь, я это сделаю, зная, как всегда были преданы Монсальви она и ее семья?
— Преданы моей семье? Легуа? Ты, должно быть, спятил!
Жирный епископ вышел из себя. Он повернулся и яростно заговорил, запинаясь, но все же разборчиво:
— Я не позволю тебе насмехаться над собой! Я был одним из вожаков восстания Кабоша, юнец, и я лучше тебя знаю, что были Легуа и Легуа! Возможно ли, чтобы ты не знал, что эта женщина сделала для твоего брата, когда была еще ребенком? Думаешь, что я слишком слабоумен, чтобы не помнить двух юнцов, которые похитили узника по дороге к виселице Монфокона, подвергая опасности собственные жизни и проявив мужество, достойное лучшего дела, и спрятали его в подвале, принадлежавшем ее отцу, подвале, где его обнаружили, подвале Гоше Легуа, которого я быстренько велел повесить на его же собственной вывеске золотых дел мастера. Гоше Легуа! Ее отец! — завизжал он, указывая на Катрин трясущимся пальцем.
Катрин слушала его с радостью, которой ему было не понять. Чуть не задохнувшись от ярости, Кошон продолжал:
— Она, Катрин Легуа, маленькая шлюха, которая пыталась спрятать твоего брата в своей постели, а теперь ты пытаешься убедить меня, чтобы я ее отпустил, несчастный глупец!
— Не в постели! — запротестовала Катрин, которой возмущение вернуло рассудок. — В подвале!
Но Арно уже не слушал Кошона. Он смотрел на нее так, как не позволял себе ни разу до сих пор. С бьющимся сердцем Катрин робко ответила на его взгляд. Черные глаза Арно горели любовью и страстью, которые она уже отчаялась когда-либо увидеть. Все еще глядя на нее, он прошептал:
166 
