9 
— Слушай… Ну не мог же ты перепутать? Не мог отрезать палец от живого, правда?
— Разумеется! — подтвердил Иван с чувством. — Что я, живое от неживого не отличу? Это был абсолютно мертвый, холодный, гипсовый палец!
— Как… гипсовый? Почему гипсовый? — упавшим голосом пробормотал Кьетт. А потом спросил жалобно, совсем по-детски: — И что же теперь с нами будет?
Ответа на этот вопрос Иван, понятно, не знал.
— …Это все твое легкомыслие! Нельзя относиться к магическим манипуляциям столь небрежно! Ты и в первый раз что-то напутал, когда зацепил меня вместо демона, и теперь! В магии важна каждая мелочь, самая несущественная на первый взгляд деталь! Интонация заклинания, толщина линии, оттенок аромата… А ты посягнул на основы, изменил главные компоненты! Заменил природное искусственным! — отчитывал Кьетт Ивана. — Да как тебе в голову могло прийти использовать куклу вместо плоти! Уму непостижимо!
Иван долго сносил его нотации молча, потом не выдержал, огрызнулся:
— И ничего в этом особенного нет, все так поступают. Слышал про Вуду? Берут куклу из воска вместо живой плоти, втыкают иглу…
И тут на лице Кьетта появилось выражение такого отвращения, что Иван невольно осекся.
— И после этих слов ты будешь дальше утверждать, будто не практикуешь некромантию?! Некромант ты и есть! Самый настоящий! О боги, с кем я связался!
— Ничего подобного! — яростно воспротестовал Иван. Если бы он успел узнать своего товарища по несчастью чуть лучше, то понял бы, что на самом деле тот его просто дразнит. Но знакомство их длилось всего несколько часов, и обвинения в свой адрес Иван принял за чистую монету, стал оправдываться: — Не имею я ни малейшего отношения к некромантии! Ну слышал краем уха про Вуду, подумаешь! У нас все про это знают.
— Того не легче! Значит, у вас некромантский мир! — сделал свои выводы Кьетт. — Мир, настолько пропитанный злом, что адепты не считают нужным скрывать свои методы от непосвященных. Одна радость, м-поле у вас слабое, не то страшно представить, чем ваше существование грозило бы всему Бытию!
— Ладно, — потерял терпение Иван. — Мир наш ужасен, сам я ужасен…
— Угу, угу. — Кьетт удовлетворенно кивнул.
— …и что из этого следует? Мы так и останемся сидеть на этом камне до конца дней? Или попытаемся что-то предпринять? Помню, ты своими потенциалами хвалился, так, может, предпримешь что-нибудь магическое?
— Вспомнил про мои потенциалы! — хмыкнул на это Кьетт. — Да я после вашего мира сам почти труп! И большее, что могу предпринять, — это попытаться встать… попозже.
Вот черт! Про эту-то беду он и позабыл! Ивану стало стыдно. И еще — страшно. Если бы Кьетт помер в комнате общаги, это, конечно, было бы ужасно. Но если он помрет теперь, оставив Ивана одного в этом жутком месте…
— Не бойся, не помру, — утешил Кьетт, будто прочитав его мысли. — Магический фон здесь вашему не чета! Настоящий астральный кисель! Думаю, через день-другой я вполне восстановлюсь. — Но подумал и прибавил: — Если мы не замерзнем раньше.
— Надо развести костер! — решил Иван. И от этого решения сразу стало легче на душе, хоть какая-то ясная цель появилась в жизни.
Перед всяким путешественником, попавшим в сложную жизненную ситуацию, рано или поздно встает подобная задача. Приходится пускаться на разные ухищрения: высекать искру с помощью кремней, добывать огонь трением или молитвой… На этот раз проблема была обратной. В кармане куртки Ивана лежал полный коробок спичек. Кьетт сообщил, что в принципе умеет разжечь магическое пламя на собственной ладони, им что угодно можно подпалить, хоть хворост, хоть уголь, хоть самые сырые дрова. Беда в том, что на всем обозримом пространстве не наблюдалось ровным счетом ничего, способного послужить топливом. Они даже от валуна своего кое-как откололи кусочек ножом, проверили — вдруг, паче чаяния, горючий? Увы, это был самый обычный серый гранит.
И только приглядевшись внимательнее, Иван заметил стелющиеся между камнями тонкие бурые, изрядно подгнившие былинки — так выглядит ранней весной мурава, только что вытаявшая из-под снега.
— На безрыбье и русалка рыба, — выдал Кьетт. — Иди собирай, а я подожгу… Только далеко не отходи, мне одному страшно.
Нельзя сказать, что последнее его откровение прибавило Ивану боевого духа, но выбор был невелик, пришлось идти.
9 
