60 
— Я так давно тебя хотел, что согласился бы съесть всю кашу, только бы добраться до тебя. Джессика, как же ты красива! — вздохнул он, когда с невесты спали последние одежды.
— Спасибо! Но я хотела попросить тебя об одной вещи — мне бы хотелось надеть эту тонкую ночную сорочку! Она так красива, что я не могу позволить ей лежать ненадеванной!
— Хорошо! — Танкред улыбнулся и помог ей облачиться в сорочку. — Джессика! Ты похожа на сказочную принцессу.
— Мне кажется, — она сморщила носик, — что сказочные принцессы не очень соблазнительны, а именно такой мне и хочется сейчас быть.
Они оба рассмеялись.
— Ты такая и есть! Ты неотразима!
Они снова рассмеялись, пытаясь обрести мужество. Оба были очень смущены и не уверены в себе.
— Танкред, может, потушим свечу? Мне бы очень хотелось раздеть тебя, но думаю, что пока я не готова увидеть тебя без одежды…
В темноте они смогли быстро расправиться с оставшейся одеждой, и вскоре Джессика уже лежала в объятиях Танкреда.
— Господи, как же я люблю тебя, Джессика! — прошептал он. — И наконец-то ты стала моей!
— Танкред, будь со мной добр и постарайся быть поосторожнее!
— Да… Я постараюсь… Но не думаю, что могу ждать… Джессика!
Танкред сидел на краю постели, спрятав лицо в руки.
— Господи, я не смог! Ничтожество! Я не мужчина! Какой позор!
Джессика ласково погладила его по спине и с большим трудом выдавила из себя улыбку:
— Целая секунда, любимый, — совсем не плохо для начала.
— Завтра будет две, вот увидишь!
— Да, — с горечью сказал он, но Джессика услышала в его голосе оттенок самоиронии. — А через две недели я смогу лишить тебя невинности! Джессика, что бы я не делал — я ничтожество!
— Совсем наоборот, Танкред! Неужели ты не понимаешь, что это комплимент мне? Что ты не смог сдерживаться, даже не мог приблизиться ко мне, прежде чем… прежде чем… ты и сам знаешь!
— Не мог приблизиться к тебе! Вот уж истинная правда! Твоя чудесная ночная сорочка!
— Я могу ее снять.
Танкред улыбнулся:
— Тогда, быть может, не будем ждать до завтра?
— Ты никогда не сдаешься! — Джессика обвила руками шею Танкреда. — Давай ляжем снова в постель и поговорим о том, как мы прекрасны и как любим друг друга. Эти слова особенно приятны в первую ночь. И… я не очень много знаю… о мужчинах и их… но может, вскоре попробуем снова? У меня кожа вся горит…
Откуда у нее появились силы говорить так? Она была и сама удивлена своей смелости! Но ее слова уже вызвали реакцию:
— Вскоре? Да я уже готов…
— Что ж, — улыбнулась Джессика, — вполне правильное выражение!
Все-таки что-то им удалось, потому что Джессика забеременела в первую же ночь. Но это случалось в истории не с ней одной — во всяком случае, в те времена, когда невинность и непорочность были достоинствами невест… Она была очень испугана в ту первую ночь, но фиаско Танкреда дало ей силы и помогло обрести мужество. Она всегда становилась сильной, когда другим требовалась ее помощь. И инстинктивно она прибегла к помощь шутки. Не все мужчины смогли бы ее понять, но только не Танкред, который всегда обладал завидным чувством юмора. Вот только в последние годы им приходилось не так-то много улыбаться, зато теперь он могли наверстать упущенное. Она помогла Танкреду, и ей не пришлось ждать две недели радости любить и быть любимой. И Танкред был горд, как петух. Они лежали в объятиях друг друга и были совершенно счастливы.
— Какая чудесная новость! — воскликнула Сесилия в один зимний день 1652 года. — Ты слышал, Александр? Ты скоро станешь дедушкой! А как вы собираетесь назвать ребенка?
— Мы еще точно не знаем, — улыбнулась Джессика, — но моего отца звали Томас…
— Еще одно имя на Т, — хихикнула Сесилия, — кажется, она становится нашей семейной буквой.
— Я всегда мечтала о сыне с именем Тристан… Если вы не возражаете, то мы хотели бы назвать ребенка Тристаном Александром.
— Замечательно, — отозвался отец Танкреда. — Мы соблюдаем традиции рыцарства. Если мне не изменяет память, то Тристан тоже был рыцарем. А если родится девочка?
— Мы думали назвать ее Лене Стефания, в честь бабушки Лив и матери Джессики, или Кристиане в честь тебя, мама.
60 
