44 
– А почему? – живо заинтересовался цергард.
– Что «почему»? – потерял мысль пришелец.
– Почему вы не действуете на квандорской территории?
Гвейран ухмыльнулся.
– Потому что нравы там ещё более дикие, чем у вас. Из всех государств Церанга, общество Арингорада признано наименее деструктивным. Остальные отнесены к категории бесперспективных для установления контакта, и полевые работы там не проводятся.
Цергард выслушал очень сосредоточенно, потом уточнил.
– То есть, по сравнению с другими государствами мы более цивилизованы, да?
– Примерно так, – согласился Гвейран.
– М-м-м! – протянул контрразведчик. – Плохо, очень, очень плохо!
– Чего же тут плохого? – удивился собеседник.
– Да есть такая теория… Не знаю, насколько она верна… Короче, считается, что среди воюющих государств побеждает то, чьи общественные отношения оказываются самыми примитивными, при условии примерного равенства технических возможностей… Получается, у нас нет шансов… Ну, ладно. Это мы ещё посмотрим… А скажите, он большой? Очень? – в голосе контрразведчика послышалось детское любопытство.
– Кто? – удивился Гвейран. Определённо, сегодня он не поспевал за ходом его мысли. Не выспался, что ли?
– Ну, транспорт ваш, – пояснил Эйнер с упрёком, будто желая сказать: «Надо же, вы оказались ещё глупее, чем мы думали!».
– Не очень. Примерно полтора нора на четыре.
Цергард не мог поверить собственным ушам.
– ТАКОЙ МАЛЕНЬКИЙ?! И вы на нём летаете через Космос?! Надо же! Как в автозаке, честное слово! – он не скрывал разочарования.
Гверну даже жаль его стало: бедный мальчик, впервые в жизни столкнулся с чем-то действительно неизведанным и загадочным, а оно, на поверку, оказалось летучим автозаком! Поспешил утешить, но не без снисходительности в тоне:
– Да не на нём мы «через космос» летаем, не приспособлен он для этого. Большой межзвёздный крейсер находится на орбите Даги, а здесь, на поверхности – только лёгкий транспортировочный катер на десять мест. Вроде корабельной шлюпки.
Цергард удовлетворённо кивнул, похоже, эта информация примирила его с действительностью.
Чуть поразмыслив, он перестал досадовать на недоступность «лёгкого катера». Транспорт нужен был, по большому счёту, лишь в качестве неопровержимого доказательства существования пришельцев. Но теперь планы изменились. Эйнер передумал докладывать на Совете о своём невероятном открытии. Он решил воспользоваться им самостоятельно – меньше будет напрасных жертв и больше пользы для Отечества… если бы ещё знать, какой именно!
– Скажите, а как вы поддерживаете связь с вашей планетой?
– С трудом! – ответил Гвейран. Эту информацию, пожалуй, стоило попридержать до лучших времён. По крайней мере, до тех пор, пока контрразведка не определится с требованиями.
Наверное, цергард стал бы настаивать на ответе более конкретном, но в эту минуту на столе требовательно запищал, заморгал красным глазом коммуникатор. Эйнер поднёс к уху трубку.
– Слушаю!.. О, это ты? – голос его был удивлённым. – Ты же не любишь сюда… Что-то срочное?! Хорошо, я сейчас к тебе… внизу? В смысле, у нашего штаба?! Жди, сейчас выйду!.. Извините, – теперь он обращался к Гвейрану, – я отлучусь ненадолго, потом продолжим нашу беседу. Вам придётся подождать здесь.
Он пулей выскочил из кабинета, а Вацлаву почему-то стало не по себе. Тревожно как-то. Наверное, передалось настроение «собеседника».
Ожидание вышло недолгим.
Цергард Эйнер вошёл в кабинет молча, без обычных в таких случаях фраз типа «вот я и вернулся, не скучали ли?». Сел, вернее, упал в кресло. Механическим движением, не глядя, открыл ящик стола, извлёк красивую синюю бутыль дутого стекла, зубами выдернул пробку, сделал большой глоток – по помещению распространился запах синильной кислоты. Отставил бутыль в сторону, и застыл, уставившись в пространство. Серые глаза были пусты, как у мёртвого. О существовании Гвейрана он будто забыл.
– Эй, – окликнул тот, встревоженный уже не на шутку, – что-то случилось? Тебе нехорошо?
Эйнер безмолвствовал. Пришлось подойти и тряхнуть за плечо. Только тогда он заговорил, голосом ровным и бесцветным, как много лет назад, когда спрашивал о смерти.
– Всё, – сказал он. – Конец! – и снова ушёл в пустоту.
44 
