93 
… Минут двадцать он не предпринимал ничего, только покачивался на неудобном казённом стуле, слишком узком для его обширного зада, и внимательно разглядывал новых задержанных.
Они сидели на коленях у стены, почтительно опустив глаза, смирные и безмолвные. Один – средних лет человек. Здоровенный же, чёрт, такого хоть сейчас в гвардейский десант! Двое – «дети болот», очень молоды, но не ровесники. Тот, что помладше – страшненький, убогонький, ударишь раз – и загнётся. Старший… Да, этот другой, этот красавчик, жаль, если и вправду монах… Странно, но почему-то он кажется смутно знакомым… Хотя, все они, мутанты, на одно лицо…
Аф-Мыжиг никуда не торопился, таков был его жизненный принцип. Он медленно раскрыл папку, медленно извлёк из портфеля ручку с золотым пером – не любил писать дешёвыми казёнными, они всегда пачкали пальцы и оставляли неровный, слишком жирный след. Будто бы нехотя приступил к допросу: кто такие, откуда, куда, зачем? Расспрашивал обстоятельно, подетально, старался сбить с толку неожиданными переходами, но ничего нового для себя не почерпнул. Изложенную красивым монахом версию он уже слышал от патрульных. И в показаниях монашек не путался, на провокации не поддавался. (Откуда было знать простому квандорскому следователю, что все его нехитрые полицейские уловки допрашиваемому были знакомы едва ли не с раннего детства, и он с лёгкостью умел их обходить.) Кто другой на места Аф-Мыжига, пожалуй, махнул бы рукой на это безнадёжное дело и перешёл к допросу с пристрастием. Но Аф-Мыжиг решил прежде испытать ещё один способ. Велел привести попа из ближайшего храма Вдовицы: пусть потолкует с единоверцами о сакральном, вдруг да и подловит на чём? Безбожники-арингорадцы веру отринули, и в богословии не сильны. Разведка у них на высоте, резидентов готовят очень тщательно, но есть вещи, которые просто так не заучишь, которые надо понимать сердцем… Так сказал себе следователь Аф-Мыжиг, принимая решение. Но на самом деле, в затаенных глубинах души он не надеялся, что священнику повезёт больше, чем ему самому. Просто ему отчаянно хотелось сложить с себя ответственность – не перед людьми, не перед начальством своим – перед тремя Создателями и их матерью.
Посыльные обернулись так скоро, что он даже удивился. Но только глянул, кого они привели – и отослал обратно. Вежливо, конечно, но настойчиво. Дескать, недоразумение вышло, зря побеспокоили, простите, Создателей ради, за причинённые хлопоты. Он сразу увидел: от этого толку не выйдет. Совсем молоденький оказался попик, светленький, чахленький. Не только не допросит как надо – ещё и покрывать станет, если заметит промашку. Потому что все они, мутанты, жабье племя, друг с другом повязаны, ради своегои на Родину, и на закон наплюют, и кровную родню предадут. Никто ещё не догадывается, а он, Аф-Мыжиг, давно понял: совсем немного лет пройдёт, и не будет Квандор воевать ни с южным Арингорадом, ни с северным Ханаром, ни с островной Эброй. Не станет больше на Церанге государств, и начнётся совсем другая война – людей с нелюдью болотной… Жутко стало самому от таких мыслей! Но тут привели другого попа. Подходящего. Хоть и не «вдовняка», а «трёшника», зато человеческой природы.
Этот сразу уловил, что от него требуется. И допрос построил так грамотно, будто не молитвы в храме распевал всю жизнь, а исключительно шпионов ловил. Поистине, выдающийся профессионал пропал в этом божьем человеке, всем бы нашим контрразведчикам такими быть! Восхищённый Аф-Мыжиг надумал даже, ходатайствовать при случае, через дядю, о введении новой полицейской должности, типа «духовный дознаватель», или что-то в этом роде.
И неважно, что в конечном итоге опять ничего не выяснилось. Допрашивать молчальников было невозможно: не тот сан носил священник, чтобы иметь право снятия обета. Говорить мог только брат Геп. Все положенные его ордену молитвы, тексты и таинства он знал, пусть не в совершенстве, но и не хуже других монахов его чина, скажем прямо, очень скромного. Немногих общих знакомых описывал верно. Петь не мог – ну да это не каждому дано. Судил о божественном примитивно – а чего ещё ждать от молодого фанатика, сына простого звонаря? Арингорадские подорожные документы его были в полном порядке – не жизнь у парня, а сплошное турне по святым местам. Две другие подорожные тоже сомнения не вызывали. Но самое главное, на руках у трёх странников был «Символ Благословения», стопроцентный подлинник – в том священник храма Создателей был готов поклясться на алтаре! Это ли не доказательство правдивости слов и чистоты устремлений пленных?
93 
