ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Леди туманов

Красивая сказка >>>>>

Черный маркиз

Симпатичный роман >>>>>

Креольская невеста

Этот же роман только что прочитала здесь под названием Пиратская принцесса >>>>>

Пиратская принцесса

Очень даже неплохо Нормальные герои: не какая-то полная дура- ггероиня и не супер-мачо ггерой >>>>>

Танцующая в ночи

Я поплакала над героями. Все , как в нашей жизни. Путаем любовь с собственными хотелками, путаем со слабостью... >>>>>




  21  

— Да я не… Как-то неловко… — запаниковал Удальцев, никогда прежде у генералов не ужинавший. Но начальство уже влекло его за руку, а с начальством не поспоришь.

Обстановка в доме генерала от инфантерии Ивенского была дорогой, но выглядела немного казённо — не хватало женской руки, чтобы создать уют. Впрочем, обще впечатление скрашивало обилие зелени — генерал любил комнатные цветы и отдавал этому увлечению всё свободное время, что ему порой выдавалось. Имелись в его хозяйстве финиковые пальмы в кадках — высокие, с листьями, собранными веером, и пальмы банановые [11]с листьями широкими, как язык крылатого змея, и гладкими, как шёлк, и цитрусовые деревца, сплошь увешанные маленькими оранжевыми плодами. В гостиной цвели магнолии и древовидные камелии, перила парадной лестницы оплёл исландский плющ. Вдоль стен были расставлены жардиньерки с фиалками всех расцветок, на холодных подоконниках красовались белые, розовые и алые цикламены и уже начинали распускаться душистые гиацинты. На одном из окон в широкой плошке зрела настоящая земляника. По стенам чудесными бабочками порхали орхидеи — это было неземное зрелище. Тит Ардалионович не стал скрывать, да и не смог бы скрыть искреннего своего восхищения, чем сразу же снискал благорасположение хозяина дома и заслужил экскурсию в оранжерею, полную таких диковинок, каким не искушённый в ботанике Удальцев и названия не знал — все они цвели и пахли, по скептическому, но от этого не менее точному выражению Романа Григорьевича «совершенно одуряюще». Кроме того, в оранжерее жили певчие жабы, ящерицы, черепахи, настоящие живые бабочки, несколько крошечных заморских птиц в ярком оперении и — чудо из чудес — пара крупных, как утки, китайских бииняо! Тело этих удивительных птиц покрывали красные и зелёные перья, и у каждой было по одному глазу, по одному крылу и одной ноге. Видя удивление гостя, генерал охотно пояснил, что обе птицы вовсе не увечны — таким их создала магия, они могут жить только парой, поддерживая друг друга, за это в Поднебесной их почитают как символ счастливого супружества… Увы, самому Григорию Романовичу обладание этим символом семейного счастья пока не принесло…

Кроме описанного выше собрания растительных и животных диковин, имелась в доме генерала Ивенского обширная коллекция картин батального жанра. Принадлежали он кисти известнейших живописцев России и Европы, стоили, вероятно, целое состояние, но выглядели довольно кроваво.

— Папенька их не любит, — пояснил Роман Григорьевич, — но держит для приличия. А то как же — дом боевого генерала, и вдруг без батальных сцен?

За осмотром дома последовал обещанный ужин, оказавшийся восхитительным. Удальцев, выросший в семье скромного достатка, ни одного их поданных блюд прежде не едал, и даже названий им не знал, но, опасаясь показаться диковатым, не решился спросить, тем более, что кроме него самого, за столом оказалось ещё несколько визитёров, все из числа больших военных чинов. Тит Ардалионович поначалу чувствовал себя очень стеснёно в их обществе, но ему стало чуть легче после того, как полковник Маринский весьма лестно отозвался о его отце, советнике Удальцеве. (В годы войны Ардалион Данилович ведал поставками продовольствия для бессарабского фронта, и, по словам полковника, снабжение было налажено как никогда безупречно и честно, тогда как на других фронтах разворовывали едва не половину, заставляя солдат голодать.)

Когда же трапеза была окончена, обнаружилось, что за окнами тёмная ночь, и Удальцеву даже думать нечего возвращаться домой на Капища, если только он не желает угостить тамошних оборотней французскими деликатесами, содержащимися внутри его желудка. Его оставили ночевать в комнате для гостей, и если честно, он недолго отнекивался, исключительно приличия ради — меньше всего на свете ему хотелось в тот час выходить из тёплой гостиной на мороз, а собственное съёмное жилище представлялось теперь особенно убогим и безобразным. «Тоже, что ли, пальму завести?» — подумал он перед сном, но, не отыскав места, чтобы пристроить кадку, остановился на фиалке в горшке.

Ночью случилось долгожданное — выпал снег, завалил всё кругом белыми шапками. Москов-град проснулся свежим и праздничным, ушла осенняя тоска. Даже торговки горячими бубликами кричали на углах особенно лихо, даже вороны каркали весело. На службу ехали уже в санях — и-эх, с ветерком! Сани не занесло, не перевернуло, из чего Роман Григорьевич утвердился во мнении, что чёрная полоса его жизни осталась-таки позади.


  21