102 
– Еще только одно слово! Скажите мне, как вас зовут?
– Грегуар, мадам. Грегуар Лебре, но с меня достаточно просто – Грегуар. И я весь к вашим услугам!
С легким поклоном этот странный тюремщик оставил Фьору. Во время еды она пыталась навести порядок в мыслях. С нею обращались с уважением, но в то же время отняли ребенка, ее дорогую Леонарду и дом. Затем она вспомнила вчерашнюю грубость солдат в обращении с Перонеллой, то, что они всеми силами старались помешать их встрече, тон этого отвратительного ле Дема и поняла, что король дал точные указания, как с нею обращаться, и цирюльник не посмел эти указания нарушить. Она задала себе вопрос: почему? Какое преступление она совершила? Ле Дем произнес слово «предательство» и добавил, что ее преступление очень серьезное.
Но как и в чем она могла предать короля и даже саму Францию? Этот негодяй упомянул Лоренцу, и тут Фьора внутренне содрогнулась. Но ведь рождение ребенка, которое она хотела сохранить в тайне, не могло до такой степени оскорбить короля, чтобы вынудить его на подобные суровые меры! Речь могла идти только о каком-то недоразумении, которым ловко воспользовался Оливер ле Дем или кто-то другой, кто желал Фьоре зла. Или, возможно, ее оговорили. Фьора знала, что король отличался чрезвычайной недоверчивостью и был способен, если полагал, что его обманывают, разорвать былые дружеские связи и проявить жестокость. Если это было так, следовало поговорить с ним как можно скорее.
Когда Грегуар вернулся с обещанными предметами, Фьора попросила его сообщить королю, что она умоляет дать ей возможность объясниться немедленно. Но тюремщик не мог ей ни в чем помочь: короля не было в Плесси, он находился с ее величеством в Амбуазе, и оба были обеспокоены состоянием здоровья наследника.
– Вы думаете, что он пробудет там долго?
– Обычно он задерживается там, но кто знает, не ухудшилось ли состояние маленького принца? Потерпите, мадам графиня! Я буду очень удивлен, если по своем прибытии король сразу не пошлет за вами.
Терпеть! Этой добродетелью, которую так прославлял Деметриос, Фьора не обладала, особенно когда находилась в такой ситуации. Она предпочитала сразу принимать решение, а дальше она как могла торопила события. Те девять месяцев, в течение которых она ждала ребенка, всегда казались ей девятью веками! И на этот раз набраться терпения означало для нее подвергнуться новому испытанию. Какая мать согласится долго ждать, когда ей скажут, где находится ее ребенок?
Но приходилось ждать. Для молодой и вынужденной к полному безделью женщины каждый час тянулся невероятно долго, Грегуар не мог даже достать ей книг, что хоть как-то сократило бы это бесконечное ожидание. Фьора находилась в таком положении не впервые, но еще никогда так не страдала, потому что раньше все эти неприятности касались только ее одной, а не близких. Где могли быть Леонарда, Хатун и маленький Филипп? Король знал, что, удалив от нее этих людей и не сообщив ей их место пребывания, он подвергал Фьору исключительно жестокой пытке, которая не искупалась внешними удобствами комнаты, хорошей пищей и одеждой, той, которую она оставила в Рабодьере и нашла здесь в сундуке. Ее утешало только одно: Людовик любил детей и не мог сделать зла ее ребенку. Но как долго тянулись эти несколько дней, которые она провела в компании тюремщика!
Фьора старалась хоть чем-то занять себя, каждый день подолгу проводила за туалетом, меняла белье и платье. К тому же это был один из способов укрепиться в своей гордости; вдобавок она не хотела быть захваченной врасплох и выглядеть неопрятной, когда за ней придут и поведут к судье... или судьям.
Вечером на девятый день ее заключения в комнату, задыхаясь, вбежал Грегуар:
– Мадам графиня! Король! Приехал...
Фьоре это было уже известно. Она слышала грохот барабанов, звук труб и другой шум, который обычно производит свита. И ее сердце тревожно забилось. Скоро она узнает, в чем ее обвиняют!
Однако прошло еще два нескончаемых дня, в течение которых Фьора беспрестанно задавала себе вопрос, не забыли ли о ней и не оставят ли ее до конца жизни в этой тюрьме!
Наступил вечер, и она легла сразу же после того, как помолилась, но на сердце было страшно тяжело. Мысли не давали ей уснуть. Фьора лежала в кровати и нервно перебирала заплетенные в косу волосы, прислушиваясь к ударам колокола на башне. Как и все остальные пленники, она жила тем, что могла услышать...
Вдруг она услышала, как кто-то открывает ее дверь, а ведь была уже полночь! Фьора вскочила.
102 
